Сулейман Велиев - Узлы

Но есть семьи, где стычки привычны, к ним притерпелись, как к надоевшим обоям. Глаза б не видели живущего рядом человека, но не выбросишь. Такие супруги подчеркнуто любезны друг с другом на людях, в гостях, тщательно скрывают невидимые миру слезы.

Так жили Балахан с Назилей.

Балахан привык к упрекам и истерикам Назили, временное затишье даже настораживало его. Уж не замышляет ли чего-нибудь? Вечные жалобы жены беспокоили его не больше, чем жужжание мухи. Говорит, говорит Назиля, покусывает его, вызывая на скандал, а он бреется, напевая, или читает газету, прихлебывая чай.

Он вообще старался близко к сердцу ничего не принимать. "Надо беречь здоровье, - часто говорил он друзьям. - Нервные клетки не восстанавливаются. Допустим, какой-нибудь глупец оскорбил тебя. Да будь проклят шейтан, чтоб я еще переживал?!"

Это олимпийское спокойствие себялюбца больше всего выводило из равновесия Назилю.

- У, толстокожий, оброс жиром, до сердца не доберешься. Только бы брюхо набить, а человек пусть хоть головой об стенку...

- Ну, о чем задумался, дорогой гость? - Балахан присел рядом на диван, сладко потянулся. - Слушай, давай в нарды сыграем, пока Назиля возится.

Васиф махнул рукой:

- Терпеть не могу. Когда начинают стучать костяшками, нервничать начинаю, честное слово.

- Да что ты понимаешь! Вся соль в этом стуке. В азарт входишь.

- Нет, не по мне это. Давай лучше в шахматы.

Балахан почесал затылок.

- Давай. Но я, наверно, тебе не соперник. Позабыл.

Васиф успел выиграть две партии, когда Назиля внесла блюдо ярпагдолмасы*. Балахан жадно втянул носом острые ароматы приправ, причмокнул губами и ловко открыл бутылку коньяка "Гек-Гель"**.

______________ * Ярпагдолмасы - голубцы из виноградных листьев. ** Гек-Гель - название высокогорного озера в Азербайджане.

- Прошу! - Он жестом пригласил гостя к столу и, когда все сели, подмигнул жене: - Я ему уже сказал, Назиля, про твой сон.

- А-а-а, сказал? - Она порозовела, стала суетливо подвигать Васифу закуски.

- Как говорится, сон в руку. Вчера видела во сне, сегодня он у нас. Нет, что хотите говорите, а есть от сердца к сердцу таинственные нити, есть.

В коридоре тренькнул звонок. Назиля вскочила, умчалась к двери, и тотчас оттуда послышались звуки поцелуев, женский смех.

- Какая неожиданность! Какой сюрприз! - певуче приветствовала Назиля невидимую гостью. - Прямо к обеду поспела, душенька, теща будет любить. Знакомьтесь!

- Халагызы* Назили, Рубаба, - представил Балахан вошедшую. Васиф, привстав, поклонился. - А это мой двоюродный брат Васиф! Да, да, халагызы, хала-оглы. Наш любимец Васиф. Ты, наверное, слыхала, Рубаба!..

______________ * Халагызы - двоюродная сестра.

- Конечно. - Девушка опустилась на стул рядом с Васифом, нежно, как старому знакомому, улыбнулась ему. - Я ведь вас давно знаю. Помните, это было вскоре после войны, в старой квартире Назили, если я не ошибаюсь. Верно?

- Да... Кажется, так.

Она вскинула маленькую, коротко стриженную голову. Темно-каштановые волосы мягкими завитками обрамляли бледное тонкое лицо, узкие, вытянутые к вискам глаза. Длинные, подкрашенные ресницы порхали, как крылья бабочки, когда она взглядывала на собеседника. Васиф не мог не оценить изысканную простоту ее наряда - черное гладкое платье, тонкая жемчужная нить вокруг гибкой шеи.

- А я вас не таким представляла... - Голос у нее был резковатый, звонкий, как у избалованной девочки.

- А каким?

- Ах, стоит ли? Вам ведь столько пришлось пережить, я слыхала. Пушистые крылышки ресниц опустились и снова взлетели к бровям. - И... я думала, что увижу вас... пос... пос... поста... повзрослевшим, - она быстро поправилась. - А вы стали еще интересней, улыбаетесь вот...

Васиф рассмеялся:

- Неужели я был таким мрачным?

- Ах, что вспоминать. Я и тогда чувствовала, что вы не такой, каким кажетесь внешне.

- Молодец, Рубаба! - вовремя вмешался Балахан. - Здорово! Вместо того, чтобы скромно дождаться комплиментов от Васифа, ты, ловко опередив его, преподносишь ему сладкие, как шербет, слова!

- А что? - Рубаба улыбнулась, и - странно - улыбка, обозначив морщинки в уголках губ, сделала ее как-то старше. - Не всегда же мужчинам говорить комплименты. Если раз в жизни сделает это женщина, крыша не обрушится. Разве я не права, Васиф?

- Спасибо, Рубаба-ханум. Хорошо, что вы пришли и сказали хоть несколько добрых слов. А то Назиля вот уже целый час ворчит на меня.

Все рассмеялись, Балахан наполнил хрустальные рюмки.

- Выпьем мы наконец или нет? Соловья баснями не кормят. Предлагаю тост за девушек! Будь здорова, жена! Счастья тебе, Рубаба!

Черные искры из-под длиннющих ресниц метнулись в Васифа. И, то ли коньяк опалил жаром, то ли теплое круглое колено Рубабы нечаянно коснулось его ноги под столом, но что-то освободило его от обычной скованности. Он все смелее поглядывал на белую, гибкую шею соседки, на чуть колышущуюся нитку жемчуга.

Рубаба держалась так непринужденно, мило, словно знала его, Васифа, давно и близко.

"Интересно, сколько ей лет? Она, конечно, моложе Назили. И привлекательней. Умное, тонкое лицо. Только эти морщинки в углах рта. Ее бледной коже идет эта оранжевая помада - как лепестки только что распустившегося мака. С ней как-то легко, беззаботно..."

После второй рюмки Васиф повеселел, он даже острил, не замечая то лукавых, то удивленных взглядов Назили. Давно он не испытывал такого удовлетворения собой, собеседниками, как сейчас рядом с этой изящной, милой Рубабой. "Интересно, замужем ли она? Почему пришла одна?" Он едва сдерживался, чтоб не вызвать Балахана из-за стола, спросить... Только не мог придумать предлога. "Как мило получается у нее это "ах!". Он почти обрадовался, когда Назиля и Рубаба вышли в кухню готовить чай и Балахан поманил его на балкон.

- Я очень рад, очень, - ты понравился Рубабе, халаоглы! - начал он с грубоватой простотой захмелевшего друга.

- С чего ты взял?

Впрочем, Васифу почему-то не хотелось возражать.

- Брось притворяться. И слепой увидел бы, какие горячие взгляды кидала она в твою сторону. Ты не хитри. Она и тебе самому приглянулась. Стоящая баба. Между нами говоря, если бы я не был женатым... И потом, она двоюродная сестра Назили. Совесть мне не позволяет смотреть на нее другими глазами. Честь нашей благородной семьи...

"Ну, пошел, пошел, если начал с благородства, теперь не остановишь, пока не выговорится".

- Слушай, у Рубабы нет мужа?

Балахан размяк, стиснул плечи Васифа.

- Саг-ол!* Это я понимаю, мужской разговор. Да будет тебе известно она свободная женщина теперь. Сво-бод-ная! - Он многозначительно поднял палец. - Был у нее муж, не девушка. Но, халаоглы, такая стоит доброго десятка неискушенных девочек. Как там у Вагифа? "Талия узкая, локоны вьются..." - Он пытался пропеть мелодию, но закашлялся и умолк.