Александр Туркин - Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 2
- Название:Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 2
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Свердловское книжное издательство
- Год:1956
- Город:Свердловск
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Туркин - Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 2 краткое содержание
Во второй том включены произведения А.С. Погорелова, А.Г. Туркина, И.Ф. Колотовкина, Г.П. Белорецкого (Ларионова).
Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 2 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Конюхов предложил подняться на самую вершину камня, откуда открывался вид на все четыре стороны. Генерал выразил согласие и, хромая, но стараясь ступать твердо, пошел рядом с ним. Общество зашевелилось, все стали осторожно подниматься вверх по тропинке, по осыпающимся мелким камням, между уродливыми глыбами скал, освещенных луной.
— Подождите! — шепнула Светлицыну Анна Ивановна Конюхова, тихонько касаясь его руки и вглядываясь в его лицо, покрытое черной тенью: — Нам надо поговорить.
Светлицын, нахмурившись, замедлил шаги и пошел вслед за нею. Несколько минут они шли молча, прислушиваясь к удаляющимся голосам гостей. Когда голоса смолкли, Анна Иванова остановилась, прячась в тени.
— Ты сердишься? Да? — сказала она, привлекая его к себе.
Светлицын молчал.
— Ты сердишься и нарочно ухаживаешь за Катей, чтоб позлить меня? да? Но я никогда не поверю, чтоб тебе могла нравиться эта ходячая пропись.
— Почему же?
— Фи!.. Что в ней?
— Она мила, умна, образованна, красива…
— Она невоспитанна, груба… ведет себя, как семинарист в юбке… Но не в этом дело… На что ты сердишься?
— Могу тебя уверить, нисколько.
— Разве я не вижу!.. Надо тебе сказать, что уже все замечают и говорят про нас бог знает что…
— Гм!.. И тебя это беспокоит?
— Еще бы!.. Ты странный человек! Я не понимаю, чего ты от меня хочешь?
— Ничего… ровно ничего.
— Нельзя же компрометировать себя…
— Конечно!
— С тобой невозможно говорить!.. Мы слишком у всех на виду, и простая осторожность требует, чтоб свидания наши были как можно реже. Ты должен это признать.
— Охотно признаю.
— Перестань!.. Не злись!.. в чем же ты меня обвиняешь?
— Ни в чем… я вполне с тобой согласен…
— Говори тише… везде народ… Тогда в чем же дело?
— Не знаю… кажется, ни в чем.
— Это несносно!.. Пожалуйста, не ломайся!.. Ты ревновал меня к этому уроду — вот в чем дело!.. Не отпирайся, не отпирайся… к этому расслабленному баричу…
— Это к которому же?
— Ах, отстань!.. Ты отлично знаешь, о ком я говорю… Но должен же ты понять, что это нужно было для дела… Мой Петр Саввич такой опехтюй, а тут нужна дипломатия… Нужный человек… как же иначе?.. Он личный секретарь князя.
Светлицын засмеялся.
— Чему ты? — удивилась Анна Ивановна.
— Меня забавляет твоя наивность… как все это просто: нужный человек!..
— Пожалуйста, не продолжай: я наперед знаю, что ты скажешь… Но только это глупости… ведь не влюбилась же я в этого идиота!.. Поухаживал да уехал… экая важность!.. Зато теперь наше положение так прочно, как никогда… Милый мой! ты самых простых вещей не понимаешь, а умный человек… Все так делают… чего тут особенного?.. Надо уметь жить… Ну, не сердись же, милый.
— Ей-богу, я нисколько не сержусь.
— Нет, нет, ты злишься, разве я не вижу?..
Она стала ласкаться к нему, но он вяло и неохотно принимал ее ласки.
— О чем ты думаешь, милый?
— Ни о чем… никаких дум в голове… скоро совсем оглупею, ей-богу. Скука, все надоело… Я серьезно подумываю бежать от вас.
— Как? — удивилась Анна Ивановна. — Бежать? Зачем?.. что значит бежать?
— Так… уехать.
— Куда?
— Куда глаза глядят.
— Какие глупости!
— Не век же мне здесь оставаться… надо жить, работать, учиться, пробивать дорогу… Я еще молод, вся жизнь впереди, а оставаться здесь — значит, заплесневеть, обрасти мохом…
Анна Ивановна вдруг замолчала.
— Скучно здесь, — продолжал Светлицын, — и, знаешь, противно… Удивляюсь, как здесь с ума не сходят… пьяниц много, а сумасшедших нет… удивительно!.. Не жизнь у вас, а тюрьма… и нравы каторжные… Воздуху нет, дышать нечем…
— Ты меня не любишь — вот что! — прошептала Анна Ивановна. — Ты разлюбил меня?
— Не знаю… не в этом дело.
— Нет, в этом, в этом!.. Я не верю тебе… Ни одному твоему слову!.. Чем здесь нехорошо? Чего еще надо?.. Ты можешь сделать карьеру… Скука… но везде скука. Может быть, где-нибудь в Париже… но и там скучают. И что это за вздор: воздуха нет? Какого воздуха?.. Нет, нет! Никуда ты не поедешь!.. Куда? Зачем?.. Как это глупо!.. И не отпущу я тебя, так и знай!..
— Будто? Но к чему тебе меня удерживать?.. Место мое недолго останется пустым, я и теперь тебе почти не нужен.
— Нет, нужен, нужен…
Светлицын пожал плечами. Анна Ивановна неожиданно заплакала.
— Я без тебя жить не могу…
— Какой вздор!.. Перестань, что за новости!..
— Нет, не вздор… не вздор!.. Милый!.. Прости меня. Ну, я виновата… ну, я винюсь перед тобой… чего же еще! Ах, эти идут сюда, противные!.. Отойди от меня… шляются, шляются — нет ни минуты покоя!.. Но видеться нам необходимо сегодня же…
— А где ж его превосходительство?! — пыхтя, как паровик, кричал, поднимавшийся в гору заводский лекарь Ожегов. За ним тяжело тащился земский врач Веретенников. Оба были уже на втором взводе.
— Эки чертовы горы! — пробасил Веретенников и плюхнулся на землю в совершенном изнеможении. — Уф!.. больше не могу!.. ноги подкашиваются… сердце стучит, как молот… А где же генерал и прочие?
— Впереди. Мы идем на вершину камня.
— Добре, добре!.. А мы с Иваном Осиповичем клад искали… черт знает! И ведь не нашли!.. И свечку видели, и солдата на часах, а клада нет как нет!.. Отложили до другого раза.
— Да, не везет нам, — вздохнув, подтвердил Ожегов и сел рядом с Веретенниковым. — Ну и хорошо же, черт побери!..
— Вы не пойдете дальше? — спросила Анна Ивановна.
— Нет, куда тут!.. Сердца у нас с Иваном Осипычем не в порядке…
— Ну, тогда до свидания. Идемте, Иван Петрович.
— Опять воркуют голубки, — сказал Ожегов, когда Светлицин и Анна Ивановна скрылись.
— Да… лафа этому парню… как сыр в масле… даже зависть берет… Приехал на практику, да вот и застрял… второй год околачивается… и ведь место хорошее, подлец, занимает. Рожа смазливая и ловкач!.. Что значат бабы-то, а?
— Да, брат, бабы — они того… имеют свое значение… А барынька объяденье!.. Ай люли!.. И умна же… проведет и выведет. А тот пентюх ничего не видит… А впрочем, черт его разберет!.. Ты не смотри, что он истукан… тонкая штука!..
— Ну, где там!.. Просто осел!.. Ну-ка, не осталось ли еще пороху в пороховнице?
— Есть!
— Дав-ай! Выпить на чистом воздухе да при этакой декорации — это, брат, я тебе скажу, целая поэма… Ишь, луна-то, черт ее побери! Хоть письма пиши… Небось, оттуда стянул?
— Само собой. Как ушли, я сейчас — цап! Черта ли на них смотреть! Не ихние, заводские денежки плачут. На генерала три тысячи ассигновано. Хо-хо!.. По крайней мере на свободе с приятелем выпить… черта ли!.. При публике-то оно не того… важничают… терпеть не могу!.. И генерал этот… чучело гороховое.
— Шут с ним! Ему важничать можно: генерал да еще с особыми полномочиями.
— Изобиходят его в лучшем виде!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: