В Вересаев - Без дороги

II

Когда Сергей Андреевич взошел на террасу, между Киселевым и Даевым кипел ярый спор, и на него почти не обратили внимания.

- Ну-ка, Любушка, плесни-ка и мне чайку! - обратился Сергей Андреевич к дочери.

Он взял налитый стакан чаю, положил в него лимон и со стаканом в руках подсел к спорив-шим.

Киселев был плотный и приземистый человек лет за сорок, с широким лицом и окладистою русою бородой; из-под высокого и очень крутого лба внимательно смотрели маленькие глазки, в которых была странная смесь наивности и хитрой практической сметки. Всем своим видом Киселев сильно напоминал ярославца-целовальника, но только практическую сметку свою он употреблял не на "объегоривание" и спаивание мужиков, а на дело широкой помощи им.

Взволнованно барабаня толстыми пальцами по скатерти, Киселев внимательно слушал студента.

- Что спорить? Сама по себе артель, разумеется, дело хорошее,- говорил Даев, стройный парень с черною бородкою и презрительно-надменною складкою меж тонких бровей.- Я не сомневаюсь, что этим путем вам удастся поднять на некоторое время благосостояние нескольких десятков кустарей. Но все силы, всю свою душу положить на такое безнадежное дело, как под-держка кустарной промышленности,- по-моему, пустая трата сил и времени.

- Почему же это кустарная промышленность - такое безнадежное дело? спросил Киселев.

- Потому что существует более совершенная форма производства, с которою не нашему кустарю бороться. Вы посмотрите, он уже по всей линии отступает перед фабрикою, и вовсе не по каким-нибудь случайным причинам машина с неотвратимою последовательностью вырывает из его рук один инструмент за другим, и если кустарь покамест хоть кое-как еще конкурирует с нею, то только благодаря своей пресловутой "связи с землей", которая позволяет ему ценить свой труд в грош.

- Так что, значит, и пускай себе "машина вырывает у него один инструмент за другим", пускай себе развивается фабрика? Так с этим и нужно примириться? - спросил Киселев, юморис-тически подняв брови.

- Миритесь не миритесь, а фабрика все равно задавит кустаря.

- Возмутительно! - Киселев ударил кулаком по столу.- Для вас это теория, а для меня это трупом пахнет!

- Полноте, какая тут теория! Нужно быть слепым, чтоб не видеть умирания кустарничества, и - вы меня извините - нужно не знать азбуки политической экономии, чтоб думать, что артель способна его оживить.

Сергей Андреевич, наклонившись над стаканом и помешивая ложечкой чай, угрюмо и недо-брожелательно слушал Даева. То, что он говорил, не было для Сергея Андреевича новостью: и раньше он уже не раз слышал от Даева подобные взгляды и по журнальной полемике был знаком с этим недавно народившимся у нас доктринерским учением, приветствующим развитие в России капитализма и на место живой, деятельной личности кладущим в основу истории слепую эконо-мическую необходимость.

Слушая теперь Даева, Сергей Андреевич начинал раздражаться все сильнее. Но ему хотелось удержать свое тихое и радостное настроение, и он постарался прекратить спор.

- Эх, Иван Иванович, ну, что ты с ним связываешься? - обратился он к Киселеву, обняв его за плечи, и шутливо махнул рукою в сторону Даева.- Эти новые люди - народ отпетый, с ними, брат, не столкуешься. Нам их с тобою и не понять - всех этих декадентов, символистов, марксис-тов, велосипедистов... Ну, а вот она, наконец, и Наталья Александровна.

Сергей Андреевич встал и шумно отодвинул стул.

III

К калитке, верхом на буланой лошади, подъехала девушка в соломенной шляпке и розовой кофточке, перехваченной на талии широким кожаным поясом. Она соскочила на землю и стала привязывать лошадь к плетню.

Сергей Андреевич радостно пошел навстречу.

- Наталья Александровна!.. Наконец-то!.. Здравствуйте!

Наташа с быстрою, немного сконфуженною усмешкою ответила на его пожатие и взошла на террасу. От кофточки падал розовый отблеск на бледное лицо, и от этого Наташа казалась свежее и здоровее, чем тогда, когда Сергей Андреевич видел ее в первый раз. Она поцеловалась с Любой, Сергей Андреевич представил ей Киселева и Даева.

- Какая вы уж большая стали! - сказала Наташа, с улыбкою оглядывая Любу.- Вы в каком теперь классе?

- Перешла в восьмой,- краснея, ответила Люба и стала наливать ей чай.

На минуту все замолчали.

- Ну, вот, Наталья Александровна, опять вы в наших краях,- заговорил Сергей Андреевич, с отеческою любовью глядя на нее А нам тут Иван Иванович рассказывал об организованных им артелях. Я вам вчера писал о нем.

- Вы давно уже ведете это дело? - спросила Наташа, украдкою приглядываясь к Киселеву.

- Четыре года веду,- неохотно ответил Киселев, еще полный впечатлений от разговора с Даевым.

Наташа нерешительно сказала.

- Вам, вероятно, уж надоело рассказывать?

- Да рассказывать-то нечего... Вот, если хотите, посмотрите наш артельный устав, там все сказано.

Он достал из бумажника сложенный вчетверо лист бумаги и передал Наташе. Наташа быстро развернула лист и с любопытством стала читать.

- Здесь сказано, что члены артели должны жить между собой "по божьей правде". А как поступает артель с членом, если он перестанет жить по правде? - спросила она.

- Разно бывает. Чаще всего урезонишь его,- мужик и одумается, сам поймет, что не дело затеял. Ну, случается, конечно, что иного ничем не проймешь,- такого приходится исключить, шелудивая овца все стадо портит.

Наташа стала расспрашивать, как часты у них вообще случаи исключения участников, на каких условиях принимаются новые члены, насколько сильна в артелях самодеятельность. Кисе-лев мало-помалу оживился и начал рассказывать. Он рассказывал долго и подробно.

Сергей Андреевич слушал с наслаждением. Ему уж было известно все, что рассказывал Киселев, но он был готов слушать еще и еще, без конца. На душе у него опять стало тихо, хорошо и радостно. Вечерело, небо по-прежнему было покрыто тучами; на западе, над прудом, тянулись золотистые облака фантастических очертаний. Теплый ветер слабо шумел в березах.

- Да, господа, это дело - живое и плодотворное дело,- закончил Киселев.- Оно доставля-ет столько нравственного удовлетворения, дает такие осязательные результаты, так много обещает в будущем, что я всякому скажу: если хотите хорошего счастья, если хотите с пользою употребить свои силы, то идите к нам, и вы не раскаетесь... хотя вот господин Даев и не согласен с этим.

Наташа быстро и внимательно взглянула на Даева.

- Я с этим также не согласна,- сказала она, опустив глаза

Сергей Андреевич насторожился.

- Почему?

- Это дело хорошее, но мне не верится чтоб оно много обещало в будущем. Из рассказов самого же Ивана Ивановича видно, что все держится только его личным влиянием: устранись Иван Иванович,- и его артели немедленно распадутся, как было уже столько раз.