В Вересаев - Без дороги

- Да ну же, садитесь скорей! - повторила Наташа, нетерпеливо раскачивая лодку.

Мы с Мишей сели за весла, Вера, Соня, Лида и Петька разместились в середине, Наташа - у руля. Лодка, описав полукруг, выплыла на середину неподвижной реки; купальня медленно отош-ла назад и скрылась за выступом. На горе темнел сад, который теперь казался еще гуще, чем днем, а по ту сторону реки, над лугом, высоко в небе стоял месяц, окруженный нежно-синею каймою.

Лодка шла быстро; вода журчала под носом; не хотелось говорить, отдавшись здоровому ощущению мускульной работы и тишине ночи. Меж деревьев всем широким фасадом выглянул дом с белыми колоннами балкона; окна везде были темны: все уже спят. Слева выдвинулись липы и снова скрыли дом. Сад исчез назади; по обе стороны тянулись луга; берег черною полосою отражался в воде, а дальше по реке играл месяц.

- Ах, какая чудная луна! - томно вздохнула Вера. Соня засмеялась.

- Вот, смотри, Митя, она всегда такая: просто не может равнодушно видеть месяца. Раз мы с нею шли в Пожарске через мост: на небе луна тусклая, ничего хорошего; а Вера смотрит: "Ах, великолепная луна!.." Такая сентиментальная!

- Сентиментальная! А вот Наташа только что говорила, что я - рыба. Разве рыбы бывают сентиментальные? - спросила Вера с своею медленною и доброю улыбкою.

- Отчего же нет? Высунула рыба нос из воды, смотрит на луну: "Ах, ах! великолепная луна!"

Соня сострила неожиданно для себя и залилась смехом. Я сложил весла и передохнул.

- Господа, давайте голоса ночи слушать,- предложила Наташа.- Миша, брось весла.

Лодка медленно проплыла несколько аршин, постепенно заворачивая вбок, и наконец остано-вилась. Все притихли. Две волны ударились о берега, и поверхность реки замерла. С луга тянуло запахом влажного сена, в Санине лаяли собаки. Где-то далеко заржала лошадь в ночном. Месяц слабо дрожал в синей воде, по поверхности реки расходились круги. Лодка повернула боком и совсем приблизилась к берегу. Дунул ветер и слабо зашелестел в осоке, где-то в траве вдруг забилась муха.

Я закурил папиросу и стал держать горящую спичку над водой. Из черной глубины быстро вынырнула рыба, оторопело уставилась на огонь выпученными, глупыми глазами и, вильнув хвостом, юркнула назад. Все рассмеялись.

- Как Вера на луну! - сказала Лида, лукаво дрогнув бровью.

Все засмеялись сильнее, а Лида покраснела.

- Ну, господа, дальше можно ехать,- сумрачно проговорил Миша, все время зевавший. Он снова взялся за весла.

Наташа перебралась с кормы на середину лодки.

- Митя, расскажи, за что тебя со службы выгнали,- сказала она, с детскою ласкою загляды-вая мне в глаза.

- За что выгнали? О, голубушка, это история долгая...

- Ну, все-таки расскажи!..

Я стал рассказывать. Все теснее сдвинулись вокруг. Между прочим, рассказал я и о своей первой стычке с председателем, после которой я из "преданного своему делу врача" превратился в "наглого и неотесанного фрондера"; приехав в деревню, где был мой пункт, принципал прислал мне следующую собственноручную записку: "Председатель управы желает видеть земского врача Чеканова; обедает у князя Серпуховского". Ну, я ему на обратной стороне его записки ответил: "Земский врач Чеканов не желает видеть председателя управы и обедает у себя дома".

Все рассмеялись.

- Что же он? - быстро спросила Наташа.

- Да ничего. Ответа моего он никому не мог показать, потому что тогда бы прочли и его письмо: ну, а так врачу не пишут.

- Я не понимаю, Митя, как можно было так ответить,- сказала Вера.- Ведь он же ваш начальник?

- Да ну, Вера! всегда вот такая! - нетерпеливо повела Наташа плечами.Так что ж такое?

- Как - что ж такое? Вот из-за этого Митя потерял место. Хорошо еще, что он неженатый человек.

- Голубушка, Вера, и женатые отказывались от мест, сказал я.- Читали вы в газетах о саратовской истории? Все врачи, как один человек, отказались. А нужно знать, какие это горькие бедняки были, многие с семьями,- подумать жутко!

Мы несколько времени плыли молча.

- Свобода вероисповедания...- задумчиво произнес Петька.

- К чему ты это сказал? - с усмешкою спросила Соня.

Петька помолчал.

- К чему я это, правда, сказал? - проговорил он с недоумевающей улыбкой.- А все-таки есть смысл.

- Какой же?

- Го-го! Какой! Свобода вероисповедания,- из-за нее в средние века сколько войн происхо-дило.

- Ну, так что ж?

- Ну, так вот.

Я снова сел за весла. Лодка пошла быстрее. Наташа лихорадочно оживилась; она вдруг охва-тила обеими руками Веру и, хохоча, стала душить ее поцелуями. Вера вскрикнула, лодка накрени-лась и чуть не зачерпнула воды. Все сердито напали на Наташу; она, смеясь, села на корму и взя-лась за руль.

- Господи, вот сумасшедшая девчонка! Я так испугалась! - говорила Вера, оправляя прическу.

- Скорей, господа, скорей гребите! - говорила Наташа, откидывая распущенные волосы за спину.

Лодка вдруг с шуршащим шумом врезалась в тростник; нас обдало острым запахом аира, его початки закачались и раздались в стороны.

- Сильней гребите, сильней! - смеялась Наташа, нетерпеливо топая ногами. Весла путались в упругих корнях аира, лодка медленно двигалась вперед, окруженная сплошною стеною мясис-тых, острых, как иглы, стеблей.Ну, вот, приехали! Вылезайте!

- Спорить трудно: действительно приехали! - засмеялся я.

Вера переглянулась с Лидой.

- Одн-нако! Довольно-таки по-суворовски! - сказала она, поднимаясь.

- Ничего! Суворов был умный человек. Вылезай! Я вас в грёковской роще ужином накор-млю.

- Да, если так, то.. Ай, Наташа, осторожнее! Не качай лодку!

Мы вышли на берег. Спуск весь зарос лозняком и тальником. Приходилось прокладывать дорогу сквозь чащу. Миша и Соня недовольно ворчали на Наташу; Вера шла покорно и только охала, когда оступалась о пенек или тянувшуюся по земле ветку. Петька зато был совершенно доволен: он продирался сквозь кусты куда-то в сторону, вдоль реки, с величайшим удовольствием падал, опять поднимался и уходил все дальше.

- Не стоните, тут сейчас тропинка должна быть,- сказала Наташа.

Она остановилась и, подобравши волосы, широким узлом заколола их на затылке.

- Ах, Митя, если бы ты знал, как я рада, что ты приехал! - вдруг вполголоса сказала она и с быстрой, радостной улыбкой взглянула на меня из-под поднятой руки.

- Эй, вы... акафисты! - донесся из-за кустов голос Петьки.- Идите сюда: тропинка!

- Ну, слава богу! - облегченно вздохнула Соня, и все повернули на голос.

Мы поднялись по тропинке вверх. Над обрывом высились три молодых дубка, а дальше без конца тянулась во все стороны созревавшая рожь. Так и пахнуло в лицо теплом и простором. Внизу слабо дымилась неподвижная река.

- Ох, устала! - проговорила Вера, опускаясь на траву.- Господа, я не могу дальше идти, нужно отдохнуть... Ох! Садитесь!..