Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)

Рвануло, совсем рядом. Она привстала, рассасывая неожиданное лакомство. По краю окопа вздымались султаны дыма, почти беззвучно, почти красиво. Голова снова закружилась. «Ленинградские дамочки, не копайте ямочки» — мелькнула в памяти глупость из найденной как-то листовки, отговаривающей рыть траншеи.

Они выбрались из укрытия. Натан с кем-то разговаривал, его затрудненное дыхание дрожало рядом, над ухом. Шипели ракеты, стучал пулемет.

А потом она оказалась в каком-то тупичке в нескольких метрах от края огромной воронки. Бой сместился в сторону, затерялся, притих. Сахар оставил во рту сладкую грусть, бабочка сознания перестала взмахивать черными крыльями.

Натан отпустил ее руку.

Из стены торчала раскуроченная труба, бесцветная жижа опухолью намерзла на рваном железе. На обледенелой площадке стоял человек с окровавленным лицом, стоял на коленях. Он был невысоким, с клочковатой рыжей бородой, весь словно изломанный — одно плечо намного выше другого, шея искривлена, локти неестественно вывернуты. Над руинами полыхало пламя, висел черный дым.

Взгляд рыжебородого метался по людям в тулупах и стеганках. Двое стояли сзади, чтобы не дергался, не поднимался с колен. В снегу лежала засаленная, бесформенная шапка. Светлана невольно шагнула вперед, собираясь подать ее, но Натан остановил ее жестом. Смотрел он, впрочем, не на женщину.

Испуганный взгляд пленника замер, встретившись со взглядом кинооператора. Голод передал камеру молодому парню с обожженным лицом и кивнул. Тот включил аппарат и стал снимать.

Натан заговорил:

— Это не арест, как ты уже, наверное, догадался. И тебе следует бояться не Военного трибунала. Впрочем, с собственными страхами разбирайся сам. Перед тем, как тебе наденут на голову мешок, я озвучу несколько фактов, чтобы устранить малейший зазор в непонимании. Фактов, несомненно, тебе известных, но, что более важно, ставших известными нам. Иначе ты бы не стоял сейчас на коленях со связанными за спиной руками. — Натан выпрямил свое худое тело и как-то сразу перестал быть похожим на склонного к рассуждениям человека.

Голод кашлянул в кулак и произнес три слова, которые Светлана не сразу поняла, словно кинооператор перешел на иностранный язык. Но Натан всего лишь назвал фамилию, имя и отчество пойманного человека — Светлана поняла это по реакции рыжебородого.

— Тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения. Работает нормировщиком на заводе имени Свердлова, — продолжал Натан, будто говорил о том, кто здесь не присутствует. Будто читал протокол. — Пока жены не было дома, убил двоих дочерей. Труп старшей дочери частично съел. Печень и куски тела младшей дочери забрал с собой. Неделю спустя, заманил в квартиру на Невском, где ночевал после ухода из дома, пятилетнюю девочку, которую убил с целью употребления в пищу.

В глазах стоящего на коленях мужчины отразилось зарево далеких разрывов, смешавшись с всепожирающим животным ужасом. Он прилип к глазным яблокам, как песок. Светлана с трудом смотрела на пойманного товарищами Натана монстра. Озвученное обвинение покопалось в ее обессиленном теле, положило на сердце кусок свинца.

«Чего ты хочешь больше? Ударить убийцу камнем? Или спрятаться от его безумия?»

Пока Светлана решала, не замечая, что Натана внимательно наблюдает за ее лицом, людоед опустил голову на грудь и надрывно завыл. «КС-4» замолчала, парень с обожженным лицом вернул аппарат Голоду, который открыл крышку, отодвинул прижимную рамку и перезарядил камеру. Красные обмороженные пальцы в темноте отливали черным. Натан сделал пробный пуск, удовлетворенно кивнул, навел киноаппарат на скулящего рыжебородого, но снимать не стал, опустил руку, камера повисла на запястье, покачиваясь на ремне. Это словно послужило командой.

Людоеду натянули на голову грязный мешок и рывком подняли на ноги. Плечи монстра тряслись. Он горько рыдал, выплескивая страх и жалость к себе. Светлана отчетливо улавливала эти чувства. И совершенно не слышала раскаяния за содеянное.

Она все еще не представляла, куда они идут, не понимала, кто эти люди вокруг. Что они собираются делать с пойманным каннибалом? Не похоже, чтобы его намеревались передать в милицию. Или эти тулупы и телогрейки и есть милиция? Не похоже… Ни формы, ни знаков различия… Да и ведут себя странно, совсем не как представители власти.

Они оказались в каком-то глухом районе, сильно пострадавшем от бомбежек, но, похоже, еще жилом. Кое-где, сквозь щели в плотных ставнях, можно было разглядеть полоски бледного, дрожащего света. Из выведенных в окна труб вился слабый дымок. Человек с мешком на голове брел, не сопротивляясь, иногда лишь спотыкаясь и повисая на руках конвоиров. Его не били — рывком поднимали на ноги и снова тащили вперед.

Натан свернул к пустому дому, с обгоревшей, частично разрушенной крышей и верхним, третьим этажом. Они прошли мимо парадной, раскрытой щербатой пастью мертвеца — не было дверей, к наклонному проему подвала, темному и бездонному. Спускались в полной темноте, беззвучно. Натан крепко держал Светлану под локоть, не позволяя оступиться на крутых, скользких ступенях. Впереди зазвенели ключи, тяжело провернулся ржавый замок. Вошли внутрь, дверь за спинами захлопнулась. Кажется, мрак стеснял только Светлану — остальные действовали уверенно и спокойно, словно при хорошем освещении.

— Не бойтесь, — прошептал на ухо Натан. — Главное — ничего не бойтесь.

Воздух был затхлый, неподвижный, пропитанный странным, едким одором, который Светлана никак не могла опознать. Чиркнула спичка, выхватив чье-то лицо, жуткое в пляшущих тенях, потом — керосинку. Лампа загорелась, с тихим стуком встал на нее стеклянный колпак.

Помещение оказалось меньше, чем она ожидала, — пять на пять. Массивная железная дверь в потеках ржавчины и странные символы на стенах — сродни тому, что Натан показывал Светлане два дня назад, за завтраком. Витиеватое сплетение плавных линий, оканчивающихся шипами и кольцами. В неясном свете символы плыли, изменялись под внимательным взглядом. Они дышали. Дышали древним ужасом и страданиями многих и многих.

Посреди комнаты на массивных тумбах стояла бетонная плита. По краям торчали вверх петли для стропования — почему-то не пригнутые к поверхности, точно плиту только сейчас опустили краном. Плита казалось слишком тяжелой и массивной, чтобы принести ее сюда даже руками десятка людей. Создавалось странное впечатление, что конструкцию построили вместе с домом. Поверхность плиты, неровная, в сколах, была покрыта чем-то темным… или это тени играли на неровностях?

Людей в комнату проникло немного — только теперь Светлана поняла, что кроме нее и пленника, в помещении было еще четверо, всего четверо, включая Натана, на вид самого старшего, и парня с ожогом на лице, внешне самого младшего.