Юрий Визбор - Песни делает время

Кроме того, "навстречу звездам и мечтам" можно сказать либо о космической экспедиции, либо о посещении Голливуда. Но никак уж не о железной дороге, чей исключительно прочно привязанный к земле путь никаким образом не приспособлен к тому, чтобы взвиться "навстречу звездам". Вообще с легкой руки ряда поэтов эти космическо-звездно-галактические понятия стали привязываться в песнях к чему угодно. Считается, что таким образом теме придается возвышенность и весомость. И в самом деле все мы видим, как огромные советские космические ракеты подводятся к стартовой площадке по железнодорожному пути. Однако рельсы остаются рельсами, а космос космосом, и прикрывать бесконечными звездами в песнях поэтическую недостаточность по крайней мере банально.

Огорчает в этой песне и еще одно некомпетентное заявление: "Теперь, друзья, тот день не за горами, когда откроем мы красавец БАМ". Очевидно, здесь речь идет об открытии движения по всей трассе БАМа. Но этот радостный момент пока еще "за горами", и не только за поэтическими, но за обыкновенными. Сооружение Байкало-Амурской не будет окончено и в следующей, десятой пятилетке. Хорошо, что мысль поэта, так сказать, стремительным Пегасом летит вперед, но, к сожалению, с ней иногда бывает трудно согласиться.

Вообще, как мне кажется, от песенного текста требовать какой-либо точности по крайней мере наивно. Не так давно один поэт-песенник заявил: "Нам лететь к далеким звездам скоро" (по самым оптимальным подсчетам, через пятьсот лет), другой недавно сообщил, что "У шайбы - скорость звука!" - речь идет о хоккейном снаряде, который, двигаясь с упомянутой поэтом скоростью, пронзал бы несчастных любителей этой игры, как говорится, насквозь, а известный мастер указал, что опять-таки скоро "мы помчимся быстрее, чем свет", что вообще в природе невозможно, если, конечно, верить А. Эйнштейну.

Можно возразить, что все это - вполне допустимые поэтические вольности, так сказать, гиперболы. Однако хорошо бы, если различные поэтические приемы не отрицали бы общепринятых школьных истин. Но это к слову. Вернемся к БАМу. Вот еще одна песня на эту тему - "За нами идет магистраль" - музыка А. Баева, текст Г. Георгиева (Сборник "Песня-74, октябрь", редактор В. Григоренко). Привожу текст целиком.

Таежные задумчивые реки

И кедров величавых высота...

Наверно, друг, отныне мы навеки

Запомним эти дивные места.

Сроднила нас нелегкая работа,

Великие и дерзкие дела.

Одна мечта, одна у нас забота,

Чтоб сквозь тайгу дорога пролегла.

П р и п е в:

Ни дождь нам, ни ветер не страшен,

Уходим в зеленую даль.

Байкало-Амурская наша

За нами идет магистраль.

Во все века для нас, первопроходцев,

Дороги ровной не было и нет.

Бывает так, что тучи скроют солнце

И ветром снова встретит нас рассвет.

Ни рук своих, ни сердца не жалея,

Мы вновь идем в атаку на тайгу...

В поэму строек мы вписать сумеем

Стальной дорогизвонкую строку!

П р и п е в.

Как будто здесь все гладко. Даже образ есть в конце песни "стальной дороги звонкую строку". А песня пустая, бездушная. Формальная. Весь набор присутствует - реки, кедры, рассветы, ветер, работа, мечта, дорога, атака на тайгу. И не сказано ровным счетом ничего. Потому что здесь полностью отсутствует хоть какое-нибудь авторское отношение к описываемому предмету, и не видно ничего за словами. Слова есть. А песни нет.

Как-то получается, что сплошь и рядом "специальные" песни, написанные именно про эту дорогу, написанные именно про эту стройку, не вызывают интереса именно на этой дороге, именно на этой стройке, не говоря уже о местах иных. Может быть, просто авторы неправильно, узко трактуют задачи, поставленные перед ними? Может быть, во главу угла следует ставить не объект строительства, сколь бы велик он ни был, а человека, создающего этот объект? Но это трудней. Человека нужно знать. Чувствовать его. Полюбить его. "Лихие и неунывающие" ребята, равно как и "первопроходцы", случались у нас во все времена, на всяких стройках. И даже они, по моему наблюдению, встречаются не только на стройках. Попадаются и в селах. Встречаются в авиации. Работают в редакциях. Добывают уголь. А на БАМе работают бамовцы, и у них есть что-то свое, неповторимое нигде, у них есть своя работа, свои трудности, свои праздники, свое мироощущение. Они отдельные, как отдельна каждая интересная и большая стройка, как индивидуален каждый человек, посвятивший свои молодые лета всенародным делам. Поэтому не поются песни, в которых от девяти до двенадцати раз повторяется как оправдание слово "БАМ", повторяется как некое логопедическое упражнение. А БАМ все просит передать по радио пахмутовскую "Надежду". Ни слова там про БАМ, а бамовцы считают песню своей. Никаких торжественных елей, атак на тайгу, первопроходцев, никакой трескотни, а песня про БАМ. Вот какие бывают случаи.

Про что песня? Про что? Вот незабвенные фатьяновские стихи:

На солнечной поляночке,

Дугою выгнув бровь,

Парнишка на тальяночке

Играет про любовь.

Про то, как ночи жаркие

С подружкой проводил,

Какие полушалки ей

Красивые дарил.

Играй, играй, рассказывай,

Тальяночка, сама,

О том, как черноглазая

Свела с ума.

Так про что эта песня? Про войну. Про жаркое народное чувство, про тоску о послепобедной встрече. И про то, что скоро будет бой, а парнишка замкнет на нехитрый ремешок меха своей тальяночки и пойдет вперед, повинуясь зычной команде взводного. И опустеет и поляна, и пенек, на котором он сидел... или где он там сидел? На пеньке, точно. В тексте нет этого пенька, а в песне есть. И есть настоящий патриотизм, и есть боль за Родину, по которой еще расхаживает сапог оккупанта, и есть в этой песне все, что есть в настоящей русской поэзии. Вот какие случаи бывают с песнями. И поэтому, хоть тысячу раз повтори слово "БАМ" и присовокупи к этому тайгу, реки и прочее, не станет это ни песней, ни поэзией. А тихие слова "Надежды" без громких восклицаний и разудалости несут в себе поэтический заряд, который можно отождествить с собой. И житейский вздох - "Вот мы и оторваны от дома" - начинает верную, сердечную интонацию всей песни, сложенной одним человеком для другого. И почему-то именно этот личностный, индивидуальный телеграф душ превращается в разговор для всех. Еще один пример: абсолютно "авторская", почти исповедальная песня Р. Рождественского и М. Фрадкина "За того парня" дала толчок мощному патриотическому движению. А когда же происходит обратный процесс и поэт-песенник пытается одновременно говорить с тысячами, то часто в итоге получается, что это не обращено ни к кому. Массовая песня хоть и исключает интим, но не исключает сердечности. Она целиком зависит и от авторской мысли, и от авторской страстности, и от авторской гражданственности. Такова, очевидно, ее природа.