Елена Ткач - Химеры

Саня в длинной белой рубашке, купленной здесь же, в церкви, стоял перед купелью ни жив ни мертв. Старый учитель был крестным отцом, крестной матери не было… И едва священник густым басом запел молитву, парня забил сильнейший озноб, все его тело тряслось как в лихорадке. Потом начались судороги… Крестный вместе с двумя дьяконами, едва удерживали крещаемого он вырывался, брыкался, при этом глаза его утратили осмысленное выражение и дико блуждали. Когда святая вода купели омыла ему лицо, он задохнулся, потом как-то весь ослабел и почти повис на руках, поддерживавших его. Обряд совершился. Потом его причастили и усадили на лавку у стены, чтобы немного передохнул. Саня сидел, прислонясь спиною к стене, и на губах его оживала несмелая улыбка. Он пытался вчувствоваться в то, что с ним происходит — это было что-то настолько новое, важное, что он не мог описать этих своих ощущений, и только одно слово — «таинство» — хоть сколько-то передавало то блаженство, которое он испытывал… Но главное было ещё впереди, и сердце билось тревожно. Дух тьмы, который таился в нем, присмирел, но не сдался. Предстоял решающий бой!

А отец Валентин, немного передохнув, велел запереть двери — никого, кроме главных действующих лиц, при таком обряде в храме быть не должно — он слишком опасен! Вновь появился батюшка — все время, пока Александр приходил в себя, он молился в алтаре.

— Свечечки зажгите, — вполголоса указал он, — отец Димитрий и вы, отец Иоанн, держите его под руки, крепко держите! — вместе с отцом Валентином настоятелем храма, в обряде участвовали ещё двое священников.

Батюшка запел молитву, затрепетало пламя свечей, звякала коротким хрустящим звуком кадильница, источавшая густой запах ладана… Саша снова задвигался, забеспокоился, потом изогнулся дугой… и вдруг яростный звериный рык разорвал ему рот!

— Держите его! — приказал священник. — Крепче держите! — а сам продолжал громко и вдохновенно читать молитву. Потом скрылся в алтаре и вышел, неся чашу со святой водой, лжицу и евхаристическое копие. Он окропил безумца святой водой, — тот с неистовой силой рвался из рук, — священники и дьяконы кольцом окружили их, скрыли от мира… Саня ничего в этот миг не чувствовал, не соображал — из него вырывался бешеный звериный рык, потом вой, в горле заклокотало, забулькало… Старый художник схватился руками за голову, упал на колени… он не мог слышать этот нечеловеческий рев, который, кажется, сотрясал стены храма.

Обряд продолжался, там, за спинами священства происходило что-то великое, важное, и смысла этого таинства не мог бы вместить ни один из непосвященных. Что-то звякнуло, потом дикий крик разорвал тишину.

— Нее-е-ет! — вопил несчастный не своим голосом. — Не-ет, не-е-ет!

Он упал. А на стене храма — напротив, в левом приделе, вдруг возникла громадная черная тень. Она двигалась вдоль стены — двигалась к выходу, и это бесшумное скользящее продвижение бесплотного существа было самым жутким кошмаром, который кому-либо из тех, кто это видел, довелось пережить… Все боялись пошевельнуться, пока тень не исчезла, просочившись сквозь запертую дверь. Дверь при этом сотрясалась как от мощнейших ударов, потом все снова стихло.

Демон покинул свое пристанище навсегда!

— Помолимся во славу Господа нашего! — отец Валентин кивнул с облегчением, на лбу его выступил пот.

А Саша без чувств лежал на каменном холодном полу, бледный как смерть… Его подняли под руки, повлекли, усадили… он медленно стал возвращаться к жизни.

Вечером, когда измученный парень выспался в церковном доме при храме, а потом поел, — так набросился на еду, точно его сто лет не кормили! — отец Валентин пошел проводить их: старого друга и подростка, ставшего его духовным чадом.

— Ну, дорогие мои, слава Богу! Еще раз поздравляю тебя, Саша, ты молодец — выстоял. Жду вас через неделю, первое время тебе причащаться нужно как можно чаще, чтоб силы духовные нарастали и крепли. А, как матушка твоя будет готова, жду её. С этим тянуть нельзя — ей помощь нужна как можно скорее! А пока, как и договорились, ты, Борис, Сашу у себя приютишь нельзя, чтобы он был теперь рядом с матерью — он ведь ещё не настолько окреп, чтобы бесу, который вселился в нее, противостоять… Ну, с Богом!

Крестный с крестником сели в машину, — отец Иоанн любезно предложил подвезти их до города, — и они махали рукой, пока видна была у церковных ворот высокая крепкая фигура священника. Он стоял, как истинный былинный богатырь у врат крепости, ветер играл подолом его черной рясы, на усталом лице светилась улыбка. Он победил!

— Дядя Боря, — теперь, когда учитель стал его крестным, Саня звал его так, — мне бы только на минуточку домой заглянуть… на маму взглянуть и забрать вороненка.

— Лучше бы этого не делать, — на секунду обернулся к ним отец Иоанн. По крайней мере, сегодня. Тетя может потом вороненка тебе передать.

— Я на минуточку, ну пожалуйста, сегодня такой день! — глаза Сашки сияли. Он и впрямь будто родился заново, и казалось, это не он так сияет это его душа…

— Хорошо, но только на минутку, — согласился крестный. — Высадите нас, пожалуйста, на Тверской, вон там, у перехода, дальше мы уж сами доберемся.

Они поблагодарили священника, тепло распрощались и тронулись к Сашкиному дому. Дядя Боря сказал, что заглянет по пути в продовольственный — нужно было кое-чего подкупить, и потом подождет Саню на лавочке во дворе — он знал адрес. И Саня, как на крыльях, полетел домой. Он бежал и с удивлением замечал, какими легкими и быстрыми стали ноги, как радостно было двигаться, жить, дышать… жизнь приняла его! И свобода — желанная, ясная как рассвет, улыбалась ему. Он впервые понял, что такое тот внутренний свет, о котором говорил учитель истории. Он — как живая вода! И Сашка пил эту воду, прихлебывал жизнь маленькими глотками, боясь потревожить, расплескать благодать, которую нес в себе.

У подъезда тусовалась компания вдрызг пьяных подростков. Димон! С ним двое из тех, что были тогда у голубятни: прыщавый и широкоплечий в бейсболке. Саня было приостановился, но решил, что негоже бояться — он победил свой страх, он свободен! И силы, которыми его Бог наградил, казалось, они безграничны! Что ему теперь до каких-то недоумков, насосавшихся пива?! Он решительно двинул вперед.

— О-о-о, какие лю-ю-юди! — протянул сквозь зубы Димон и сплюнул соседу под ноги.

— Пропусти! — негромко и твердо сказал ему Саня.

— Шо вы гврите? — выказал деланное изумление Димон. — Слышь, Косой, эта тля, кажется, че-то вякает? А ну-ка, объясни ему… и попонятней.

Парень в бейсболке, гнусно загоготал, размахнулся недопитой бутылкой пива… и мир взорвался в голове Сашки горячими брызгами… Пивная бутылка, рухнувшая с налету ему на голову, разлетелась в куски. Сашка упал на ступени перед подъездом, и темная дымящаяся лужица крови стала медленно растекаться возле виска.