Шломо Вульф - Сионюга

Шломо Вульф

Сионюга

1.

1.

Я простучала каблуками сапожек по оледеневшему пятнами бесснежному зимнему владивостокскому двору, профессионально кося глазом на голые ветки сквера, со-дрогающиеся под порывами сухого ветра, и вошла в знакомый подъезд. Здесь ни-когда не жил никто из моих знакомых, но я хожу сюда уже много лет в одно и то же дневное время. Привычно поднимаюсь на лифте на седьмой этаж и без звонка или стука открываю всегда приоткрытую дверь чужой квартиры. Никто не спешит мне навстречу. Я снимаю в прихожей шубку и шапку, но не меняю сапоги на стоя-щие здесь чужие женские шлепанцы. Поправляя у зеркала прическу, я с удоволь-ствием отмечаю свою отличную фигуру, здоровый цвет лица с нежным румянцем с мороза, большие блестящие глаза. "Блеск, струящийся из них, - сказал мне как-то мой благоверный, - походит на сияние полной луны. Когда я смотрю в твои глаза, их золотистая глубина притягивет меня к себе так, что я не вижу ничего другого. Глубина их кажется неизмеримой, бездонной, как само небо. Они сияют в темноте своим собственным лунным блеском..." Я тогда еще не знала, что он почитатель Уилки Коллинса с его удивительным "Лунным камнем", и была поражена поэтич-ностью сравнений своей персоны с космическими далями.

Но в гостиной, куда я прохожу сейчас, навстречу мне с улыбкой поднимается из кресла совсем другой человек. Элегантный мужчина моего возраста.

Это, однако, и не адюльтер, читатель. На столе нет ни вина, ни цветов, а в глазах молодого человека нет ни нежности, ни нетерпения грядущей близости.

Это - Госсыск образца декабря 1983 года.

Я - помощник, тайный внутренний добровольный сотрудник госбезопасности, а этот парень - мой старший коллега из легальных сотрудников. Я не знаю ни его должности, ни воинского звания, ни фамилии, только имя-отчество. Себя же я не считаю ни платным провокатором царской охраники, ни стукачом НКВД образца 1937, знавшим о трагической судьбе выданных им людей и, тем не менее, под-ставлвшиим все новых и новых под топор террора. Я, напротив, знаю, что людям, на которых я уже представила информацию, не грозили даже служебные непри-ятности. В стране, расчищенной, казалось, на века чекистами предыдущих поколе-ний, просто не было серьезных врагов строя, а потому моих подопечных просто брали на учет и уделяли им пристальное внимание, о котором они, как правило, и не подозревали. Поэтому эта тайная деятельность представлялась мне иногда неле-пой игрой взрослых людей в шпионов-сыщиков.

Себя же саму я считала сознательным борцом за незыблемость советской власти и угодного мне коммунистического режима, недостатки и даже пороки которого я осознавала ничуть не хуже тех, за кем тщательно наблюдала. Но, в отличие от них, я не видела этому режиму разумной альтернативы. Я была уверена, что рухни он, на смену придет нечто стократ хуже, а потому искренне служила сохранению и ук-реплению той власти, что дала мне образование и право на достойную жизнь в своей интернациональной стране.

По своей линии я, к тому же, занята по прямому назначению чистокровной совет-ской еврейки - борьбой с сионизмом, под которым мы понимали не столько сма-нивание таких как я в Израиль, сколько насильственное влияние спецслужб этой страны на наш государственный и общественный строй вообще и на судьбу совет-ской ветви моего древнего народа в частности.

"Вы молодеете прямо на глазах, Изабелла Витальевна, - проговорил мой куратор, крепко пожимая мне руку. - Не зря вам нет отказа ни в чем." "Не иначе, вы гото-вите мне новое романтическое приключение, Андрей Сергеевич? сузила я глаза, зная, что в этом их положении мой лунный блеск приобретает магическую силу. - И кто же будет несчастный, которого я соблазню, выпотрошу и покину?" "На этот раз - несчастная." "Особа женского пола? Почему же тогда она моя, а не тайного донжуана из нашей славной когорты? Я вроде бы никогда не проявляла сомни-тельных склонностей." "К сожалению, это такая особа, к которой далеко не каждо-го из наших красавцев можно подпускать без риска перевербовки." "И эта еврейск-ая красотка имеет слабость к буржуазному национализму? У нас?" "Уже давно не у нас. И не еврейская, а очень даже русская красавица." "Русская? - изумилась я. - И она не антисемитка, а сионистка?" "Более того. Сионюга! Давняя, матерая и нео-бычайно дерзкая, в силу своего происхождения." "Психически больная?" "Увы, не только здоровая, но и под могущественным психиатрическим покровительством по линии ее мужа." "Еврея, надеюсь? Иначе я сама тут у вас сейчас сойду с ума от такой своей будущей партнерши. Как ее зовут?" "Нашу подругу зовут Татьяна Але-ксеевна Бергер. Муж еврей, но сионизм у нашей Танечки не от него. И даже не от ее неразделенной любви к тоже еврею, Феликсу Ильичу Дашковскому." "Танечки? Так вы с ней знакомы?" "Шестнадцать лет назад я ее допрашивал. Она проходила по делу о митинге в таком-то ЦКБ." "Так по этому же делу проходил и мой, по ва-шей милости, недавний воздыхатель - бывший главный конструктор Иосиф Аро-нович? Как же он меня уговаривал уехать с ними в Израиль четыре года назад, ког-да я его в аэропорту провожала! Постойте, там же был еще один еврей, Марк Альт-шулер, что уехал в позапрошлом году. Славная компания, ничего не скажешь! Но никакой женщины, тем более русской вроде бы не было." "Была, была. Только она, в силу своей удивительной внешности, сначала сподобилась высочайшего краевого покровительства, а потом, к нашему облегчению, уехала отсюда. Мы ее, естественно, передали с рук на руки ленинградским товарищам. А те нас посто-янно информируют, что ее пагубные настроения с тех пор не только не изме-нились, но и стали еще хуже. Во время войны 1973 года она снова открыто под-держала агрессию Израиля." "На митинге?" "Хуже! Прямо в стенах городского управления, куда ее пригласили на профилактику. Знаете, что она заявила?" "Ин-тересно! Что же может заявить русская девушка в пользу сионистской позиции, если мне, насколько я понимаю, ее ровеснице, ничего положительного тогда на ум не приходило? А я, вы уж простите, столько передумала по этому поводу, что..." "Мы вам, Изабелла Витальевна, безгранично доверяем, а потому даже призываем тщательно все анализировать. А что касается нашей сионюги... Партия, смеется она прямо в лицо следователю, торжественно провозглашает: нынешнее поко-ленье советских евреев будет жить при сионизме!" "Парафраз нашего дорогого во-люнтариста?" "Неважно чего. И еще: сионизм - светлое будущее всего мирового еврейства и его возводить халуцим." "Кому-кому?" "Так я вас в конце концов выучу ивриту на свою голову и сам подготовлю к эмиграции, Изабелла Вит..."

Доверяет, доверяет, подумалось мне, а сам без конца примеряет на себя ситуацию, при которой ему надо как-то объяснить начальству, чего это его "Маркитантка" (мой псевдоним) сама слиняла в Израиль.