Шломо Вульф - Убежище

Они там что-то еще орали, но я уже была на пути в отдел. Верный Валя оставил мне мою порцию вина и салата. Все уже давно работали, когда я нагло выпивала и закусывала, страшно недовольная собой. Можно смеяться над лодырем, неряхой, но над некрасивым человеком, тем более молодой женщиной! Словно она может стать красивее по желанию. Но ведь умнее и тактичнее она тоже быть не может, если она такая дура и хамка от природы? Ладно, все равно надо извиниться. Я поднялась в комитет.

Девица уже весело болтала с пэтэушниками, абсолютно не комплексуя. Совсем другой облик. "Что тебе еще, Смирнова? -- мгновенно посуровела она, покрываясь пятнами. -- В прожектор тебя рисовать не будем. Много чести тебе от комсомола - делать рекламу. Обойдешься выговором с занесением в личное дело." "Я как раз к тебе по личному делу. За то, что я тебя лично оскорбила приношу извинения." "Я их у таких как ты не принмаю. Понаехали из столиц. Развращают наших и смываются точно в срок, отработав по распределению. Для вас нет ничего святого. Над всем вы ехидничаете, все вам в нашем образе жизни не мило. Я еще поняла бы, если бы ты была еврейкой. Те вечно выпендриваются. Но чтобы русская женщина так себя вела! Позор! И нечего меня тут пугать своей электросваркой из глаз, Маша не из пугливых, не таких волчиц видала..."

Я вышла совершенно ошарашенная. Такая и Феликсу или Марку в глаза "жида" не постесняется сказать. А я еще полезла со своими извинениями. Мало я ей врезала...

***

В таком состоянии я еще поперлась на почту до востребования.

А там мне как раз была открытка от Феликса: "Тайка, любимая, прощай, я женился..."

Ставший уже каким-то фантомом Феликс сам написал мне наконец письмо. Вот я его и получила. Почему-то оно шло две недели. То есть, когда я вчера все себе в лесу воображала, там уже семья сложилась. Вот и все... Любит, помнит, Тайкой своей называет, на нелюбимой женился. Как все просто в этом мире...

"Что это с ней такое? Пьяная?" "Такая приличная девушка? Сроее всего что-то с сердцем..." "Но она же без конца говорит..." "Хорошо хоть, что с обрыва не упала..." "Что тут такое?" "Девица пьяная." "Девушка, вы можете объяснить, куда вас отвести? Где вы живете?"

"Таня! Господи, что это с ней? Откуда вы ее привезли?" "Ничего, Арина Алексеевна. Мне бы лечь только..." "Может скорую вызвать? Молодой человек, вы же на машине. Позвоните из ближайшего автомата. У нас тут на улице ни одного телефона..."

"Зачем вы опять здесь?.. Вы же обещали... пустите!.." "Не бузи, сестренка, я тебя не трону, а вот брому выпить с коньяком -- первое дело, я по себе знаю. Маманя, смени водичку на голове. Горит вся..."

"Больная в сознании? Что с ней?" "Не знаю. Открытку какую-то из кулака не выпускает." "А ты ей кто? Муж?" "Я, доктор, вообще никто..." "Это и видно. Твоя работа?" "Вы что? Она нам как родная..." "А вы ей кто?" "Квартирная хозяйка." "Будем госпитализировать, Сан-Санч?" "Подождите. Вы можете говорить? Отлично. Как ваша фамилия?" "Смирнова... Татьяна... Тайка..." "Какой сейчас месяц, Тайка?" "Двадцать третье февраля... Мужской день... Дамы приглашают кавалеров... Награда нашла еврея..." "Бредит?" "Не уверен. По-моему, это она так шутит. Нет, в лечебнице ей делать нечего. Туда легче попасть, чем потом отмыться. Попринимайте это, Смирнова. И потом ко мне на прием, вот адрес и телефон. Доктор Соколов. Пока же выпейте капли и постарайтесь уснуть..."

"А-а-а! Нападай... Чего ты медлишь, уйдет же... Бей ее, бей, ребром ладони, по морде!.." "За что?.. Я не хочу, Феликс! Я не хочу ее бить..." "Вот так! Теперь с левой! Отлично..." "Феликс, остановись... на ней кровь, я не могу..." "Можешь!.. Другого выхода нет!" " Я не хочу, я не буду!.."

Кружится и кружится рой белых фонарей на Кировском мосту, мечется белое лицо в кудряшках, пахнет потом и кровью. И кричат чайки в синем, синем небе. Жалобно так кричат, прямо рвут душу... "Феликс, Феликс... Твоей Тане очень плохо..." "У меня больше нет моей Тани..."

"Плюнь и забудь, сестренка... Ни один мужик в мире не стоит и слезинки из таких прекрасных глазок. Это туфта все, сегодня любишь, завтра забудешь. Но для этого надо же до завтра и дожить как-то. Ты кусай яблочко. Импортное. Знаешь для кого привозят? В продажу такие не поступают. Это мы в порту спиз... украли для тебя. Да не пугайся, один только ящичек. Маманя тебе варенья наварит. А этот твой тебя не стоит..." "Ах, Коля, если бы вы его только знали..."

"Наконец-то нашла. Все говорят, что улицы с таким названием в городе вообще нет. Что снесли давно." "Собирались. Только, слава Богу, руки у советской власти не дошли. Тут нам так хорошо. А вы кто Тане?" "Крестная мать. Шучу. Моржевала она у нас в воскресенье, а тут говорит один паршивчик, что ее за это в комсомольском прожекторе хотели нарисовать, а у нее из-за этого удар случился. Так это не из-за нашего купания, Танечка?" "Что вы, теть Даш! Стану я так переживать из-за этого комсомола!" "Любовь тут, Даша... Такая любовь, какая только в наши годы и была..." "А вы расскажите-ка мне, Таня, про ваш комсомол все-таки."

"Феликс, зачем ты принес мне эту зеленую ящерицу. Убери... Она так странно смотрит на меня человеческими глазами... у самой переносицы... Это же... это же не ящерица, это Элла, вон у нее твое кольцо на пальце у самого когтя. А я больная совсем и не могу пошевелиться... Феликс, она мне грозит своим когтем..." "Элла еще жива. Раздави гадину, пока она такая маленькая и зеленая! Когда созреет, поздно будет..."

"Да не хочу я резвлекать никакую публику! Куда вы меня тащите? Что за вздор? Какое мне дело, что толпа требует зрелищ? Они все одетые и закутанные... как я перед ними в своем открытом купальнике?.. Я не хочу, отпустите меня, вы..." "Ха-ха, посмотрите на нее! Бес-стыжая такая..." "Вот это чувиха!" "Женя, рисуй ее скорее... Талия -- шестьдесят, бюст сто десять, бедра... Какие у нее бедра, Марик, может ты помнишь?" "Я тебе говорила, что ты у меня загремишь из комсомола. А еще инженер!.. Очень красиво... Очень красиво... очень..."

"У вас есть его адрес, Смирнова? Я напишу, что вам плохо." "Спасибо, доктор, мне уже хорошо..." "Хорошо было бы, если бы я этому гаду все кости переломал." "Вас тут не хватало! Ну-ка выйдите!" "Я его найду, Таня!! А пока возьми апельсинчик, а?" "Новый ящик, Коленька?" "Что ты! Это же подсудное дело, целый ящик-то! Просто он упал случайно при выгрузке. Просыпалось маленько... не оставлять же на причале."

***

Я в своем убежище. Я разорвала эту связь не двадцать третьего февраля, а еще в январе, когда сиганула сюда из Ленинграда. Не имемши -- не потерямши. Значит, просто и не любил. А если так, то зачем он мне? Господи, как хорошо тут, в этой комнате, на этой мягкой кровати! И голова сегодня почти не кружится. И бреда ночью не было. Мама снилась и наша жалкая конура на Дровяной улице, что у Балтийского вокзала. Как же легко жить на свете умной. Я вот долго была неумной и мне было очень плохо. А теперь я умная и мне хорошо. И решительно все все обо мне знают. Что было, что будет, на чем сердце успокоится. Я спокойна... Только вот слезы без конца и нос вертится... Еще нехватает с ума сойти от этого Феликса...