Анатолий Злобин - Бой за станцию Дно

Ну и ну?

- Разрешите войти?

Дверь мастерской со скрипом приоткрылась, и в нее просунулась розовая шляпка Наташи Веселовской. Но ведь Наташа только что была с нами на банкете в "Чайке". Интересно - где она отсутствовала?

- Товарищ Мартынов, - начала она с порога. - Я принесла вам хорошее известие. Час назад принято решение городского совета о сносе вашей мастерской. А вам предоставляется новая мастерская на Затонской улице, можете получить ключи.

Продолжая говорить и расточая вокруг себя улыбчивое сияние, Наташа приблизилась к Мартынову, вскинула свою головку - и малиновый колокольчик прозвенел под сводами мастерской.

- Какая прелесть! - Не выдержала, перепорхнула к картине ближе и бухнула в колокол. - Полный отпад!

- Вот и все, - со злорадостным облегчением выдохнул Сергей Мартынов. Меня сносят.

Аркадий Миронович вспомнил все разговоры, которые велись на эту тему. Нате вам, шесть лет не могли решить вопроса, и вдруг за час решили. "А как же картина?" - подумал он с невыразимой жалостью и несколько покраснел при этом.

- Здесь будет новый жилой массив, - с живостью объясняла Наташа Веселовская, еще не привыкшая быть в центре внимания. - И пройдет основная городская магистраль: проспект Победы. Снос начнется на следующей неделе.

Во дворе зарокотал надвигающийся бульдозер. Но выяснилось, что это всего-навсего прибыла передвижка. Операторы входили в мастерскую, расставляя вдоль стен перекальные лампы на тонких штативах.

Голос на дворе взывал:

- Мамаша, где тут врубиться можно?

Старший оператор обратился к Аркадию Сычеву за разъяснением момента. В ответ была получена исчерпывающе ясная команда: технику не включать - и не убирать.

Строй ветеранов сломался. Уловив некоторую нетвердость в оценках, мы все хотели услышать авторитетное мнение, если не окончательное, то хотя бы устойчивое. Полковник Шургин, как уже не раз бывало в эти дни, выразил общее мнение.

- Так что же, Аркадий Миронович, - обратился он к Сычеву. - Будем выводить резолюцию или просто примем для сведения?

Аркадий Миронович степенно откашлялся:

- С одной стороны я считаю так...

Павел Юмашев резко перебил:

- А ты не считай, Сыч, с одной стороны, с другой стороны. Так у тебя сто сторон наберется. Ты скажи без аптекарских весов, от себя.

- Я вам не Сыч, товарищ Юмашев, - обиделся Аркадий Миронович. - И здесь не тир для стрельбы по мишеням. Истина всегда конкретна.

- Слова, слова, - громко сказал подполковник Неделин, ни к кому не обращаясь и не высказывая своего отношения к происходящему.

Вперед выступил Олег Поваренко.

- У меня вопрос, товарищ капитан. Можно? Я из минометного дивизиона. Вы написали бой за станцию Дно. А меня ранило полгода спустя, под городом Алуксне. Нет ли тут художественного противоречия, о котором говорил товарищ Сычев?

- Это не только бой за станцию Дно. Тут все наши бои, - ответил Мартынов медленно и грустно.

- Эй, художник.

- Я вас слушаю.

- Что такое я там делаю?

- Где там?

- Вон у кустиков ты меня поместил. С лопатой.

- Там же нарисовано. Вы копаете.

- Интересно - что?

- Откуда я знаю. Бункер какой-нибудь.

- Что я говорил. Он же бункер себе выкопал, гад нутриевый, это же нарисовано. А вы мне не верили.

Так и есть: старший сержант Григорий Степанов из второго батальона, город Крутоярск, копает под кустиком бункер - ну и ну.

- Аркадий Миронович, - обратился полковник Шургин к Аркадию Сычеву. Что же мы будем записывать?

- Чего теперь записывать, - примирительно сказала Клавдия Васильевна. - Все равно стену ломать будут. Прошу отведать домашнего.

Третий раз проскрипела дверь.

- Кого собираются здесь ломать? Мы не варвары, не дадим разрушить прекрасное творение.

В дверях стоял майор Вартан Харабадзе.

9. Открытых ран нет

Теперь мы были в сборе, мало того, в удвоенном количестве. В натуральном, так сказать, виде, и в нарисованном.

- Прошу извинить меня, товарищи ветераны: как всегда, не хватает времени, - продолжал Вартан Харабадзе, выходя на середину мастерской. Заполнял карточки. В конце концов сделал все обещанное и хотел бы доложить...

- Простите, товарищ майор, - обратился Аркадий Сычев. - Мы сейчас технику включим.

Вартан Харабадзе сурово оглядел Сычева:

- Кто вы такой? Почему не были у меня на приеме?

- Проблема та же, что и у вас, товарищ майор: нет времени, - покорно отвечал Аркадий Миронович.

- Вы мне не нравитесь, - сказал Харабадзе.

- В каком смысле?

- Исключительно в медицинском. У вас усталый вид, вам надо отдохнуть.

- Увы, - вздохнул Сычев, - техника включилась. Нами управляют высшие силы.

Вспыхнули перекальные лампы, до предела залив мастерскую слепящим светом. В раскрытом окне возник телескопический глаз объектива. Вторая камера въехала на колесиках прямо в строй ветеранов. Мы расступились, освобождая ей главное место. Телескопический глаз медленно вращался, нащупывая цель, и остановился на Вартане Харабадзе.

- В прошлом году меня снимали на телевидении, это была пытка, пробовал сопротивляться Вартан Тигранович, ища поддержки у полковника Шургина, но тот лишь плечами пожал: надо, Вартан, надо.

- Мы вас пытать не будем, тут не студия. Внимание, начали! - Аркадий Сычев взмахнул микрофоном, оказавшимся в его руке. - Дублей не делаем. Если получатся накладки, будем убирать их в монтаже.

Рядовой Аркадий Сычев. Внимание, начинаем очередной выпуск телевизионного журнала "Ветеран". Мы ведем прямой репортаж из мастерской народного художника, командира первого батальона 122-й Стрелковой Дновской бригады Сергея Андреевича Мартынова, где собрались все сорок четыре ветерана, приехавшие на нашу встречу. Сергей Мартынов написал картину "Бой за станцию Дно", вокруг которой разгорелась оживленная творческая дискуссия. В этот момент к нам явился майор медицинской службы Вартан Тигранович Харабадзе, начальник медсанбата нашей бригады, который врачевал наши раны в годы войны. Вартан Тигранович, вы хотели рассказать о проделанной вами работе.

Майор Вартан Харабадзе. Товарищ полковник. Товарищи ветераны. Докладываю. Мною осмотрены 42 ветерана нашей бригады из 44. Результаты осмотра личного состава 122-й Стрелковой Дновской бригады таковы:

недостает семи конечностей и трех органов зрения, тогда как с повязкой ходит один человек. Это говорит о высокой технике глазного протезирования в нашей стране, достигнутой за последнее время;

кроме того, зафиксировано и осмотрено 65 пулевых и осколочных ранений, в среднем по полторы раны на каждого ветерана. Раны находятся в удовлетворительном состоянии. Открытых ран и свищей не обнаружено, это свидетельствует о том, что 40 лет назад мы поработали неплохо над этими ранами;