Анатолий Злобин - Бонжур, Антуан !

Девочка на велосипеде выехала из-за угла и едва не столкнулась с черным "шевроле". Водитель резко затормозил, выскочил из машины, но девочка не упала и виновато улыбалась, спрыгнув с велосипеда. Водитель тоже заулыбался. Так они стояли друг перед другом и красиво улыбались, потом разъехались.

Мадам Икс не показывалась. От нечего делать я включил приемник. Женский голос пел о безнадежной любви, оборвать которую не в силах даже смерть. Вечная песенка с незатейливым мотивом, который умирает на другой же день, но песенка, несмотря на это, продолжается в другом мотиве.

Антуан вышел из магазина, сделав на прощанье ручкой миловидной продавщице. Песенка в приемнике продолжалась.

- Мадам Икс совершает вояж? Улетела в Рио-де-Жанейро?

- Сувенир для Виктора. - Он протянул пачку сигарет и включил мотор. Сигареты Бориса, - пояснил Антуан, - он курил такие же.

- О! - сказал я. - Спасибо, Антуан. - Сигареты назывались "Кори" и были крепки до одурения. Я закашлялся. Антуан захохотал, но я не сдавался и продолжал мужественно курить, пуская дым в лицо Антуану.

Так, под смех Антуана, мы выехали из Эвая.

ГЛАВА 6

Иван Шульга сидел на травке у моста и безмятежно покуривал. Голубой "фиат" стоял под елью на обочине.

- Какой сервис! - воскликнул я, подходя к Ивану.

- Наверное, ты хочешь сказать: сюрприз? - сосредоточился Иван. - Это такое ихнее слово.

- Я хочу сказать: сервиз. Полный сервиз на три персоны. Закуривай. Партизанские сигареты "Кори".

- Я не курю этот тяжелый табак, - ответствовал Иван. - Где вы их достали? Я давно не видел таких сигарет.

- Секрет изобретателя, купили в Эвае. Значит, это и есть тот самый мост? - Я огляделся.

Дорога, по которой мы приехали, полого спускалась здесь к ручью и перед самым мостом делала крутой поворот. Быков не было, мост сложен из камня одной аркой. Перила тоже были каменными. Голубой указатель стоял на той стороне. А кругом поднимался старый лес.

Антуан поставил машину рядом с Ивановой и подошел к нам.

- Засада была на том берегу или на этом? - обратился я к Ивану. Спроси у Антуана.

- Он говорит, - по обыкновению начал Иван, - что сначала должен рассказать тебе про старика.

- Мы очень мило побеседовали, - заметил я. - Кто бы мог подумать, что старик окажется таким разговорчивым.

- Напрасно ты смеешься. Антуан говорит, что для нас это главный старик. Но он молчит уже двадцать с лишним лет, с тех пор как убили его единственную дочь. Этот старик знает все про особенный диверсионный отряд, он тоже был "кабаном".

- Вот как? - удивился я. - А он вообще-то может разговаривать? Антуан же сказал, что он свихнулся.

- Подожди, - обиделся Иван, - ты мне мешаешь. Я не знаю, кого из вас переводить сначала. Старик строил эту хижину, где вы были. Тогда он не был еще стариком, он был крестьянином и ненавидел бошей, как патриот. Его зовут Гастон. Он показывал "кабанам" все дороги, когда они шли на саботажи. Он был у этих "кабанов" самым главным разведчиком. Боши охотились за "кабанами" и схватили старика. Они пытали у него, где находится хижина. Но Гастон молчал и ничего не сказал. Тогда немецкий офицер ударил его саблей по лицу, но он все равно молчал. Боши взяли его дочь, которой было десять лет, и на глазах Гастона прокололи ее штыком. Боши увезли старика в тюремную больницу. Жена его умерла, когда он там сидел. Потом Гастон вернулся домой и нашел там могилу жены. С тех пор он разлюбил всех людей и не желает разговаривать с ними. Но каждый год в одно и то же число Гастон едет в Брюссель и устраивает там демонстрацию. Он вынимает из машины свой плакат и идет с ним мимо парламента. На плакате написано: "Позор убийцам моей дочери". Об этом Гастоне в газетах писали и даже делали его фотографию. Сначала его забрала полиция, но он и там молчал, и его отпустили домой. Через год он снова приехал в Брюссель с плакатом и пошел на эту демонстрацию. Корреспонденты задавали ему вопросы, но он не захотел с ними разговаривать. А теперь к нему привыкли. Он приезжает в Брюссель, проходит с плакатом мимо парламента и едет домой доить коров. Полиция его не трогает. Антуан два раза приезжал к нему, но Гастон ему не ответил. А ведь он знал Антуана, когда Антуан ходил в хижину. Антуан даже думал, что старик сделался немым от сабли, но люди слышали, что Гастон разговаривает со своими коровами. Против коров он не имеет возражения. И еще говорят, что он читает газеты и смотрит телевизор. Он очень богат, у него много собственной земли, он имеет арендаторов, но и сам работает с утра до вечера.

Я слушал не перебивая эту неожиданную повесть, а когда Иван закончил, подошел к Антуану.

- Я заставлю этого старика говорить, - заявил я.

- Что же ты ему скажешь? - спросил Иван.

- Ничего не скажу. Покажу ему фотографию отца и всех "кабанов". И скажу, что я сын "кабана".

- Хорошо, мы съездим к нему еще раз, - сказал Антуан, покачав головой. - Теперь я расскажу, что было на мосту.

- Давай сначала кончим со стариками. Спроси у Антуана про черного монаха. Говорил ли Антуан ему о моем приезде?

- Разве он знал, что ты приедешь? - Антуан удивился.

- То-то и оно-то, - заметил я. - Сначала он замялся, а потом сказал, что узнал об этом от тебя.

- Наверное, он напутал, - сказал Антуан, подумав. - Он старик, у него плохая память. Ему мог сказать президент де Ла Гранж, который искал русских переводчиков для тебя. Но весной, когда ты написал мне письмо, я ходил к старику, чтобы он перевел.

- Значит, сейчас ты ему ничего не говорил? Это точно?

- Нет, - сказал Антуан.

- Он говорит, что не говорил, - перевел Иван.

- И еще черный монах сказал мне про женщину из Эвая. Это и есть мадам Икс?

- Ее зовут Жермен, - ответил Шульга. - Антуан еще не раскрыл ее. Тогда мы спросим у нее, знает ли она этого монаха Мариенвальда?

- Да, старики знают много, но пока помалкивают...

По мосту то и дело пробегали машины. Всякий раз они притормаживали на спуске перед поворотом, а на мосту опять разгонялись и натужно шли на подъем. Конечно, "кабаны" должны были ловить машину как раз на повороте, когда она начнет притормаживать. Что же было на мосту?

Антуан шел впереди, оглядываясь по сторонам. На том конце моста мы остановились, сошли на обочину, чтобы не мешать проходившим машинам. С мягким шуршанием проехал синий "бьюик", из переднего окна, высунув морду, на нас смотрела немецкая овчарка.

- Антуан говорит, - начал Иван, - что давно не был на этом мосту. Но он все хорошо помнит. В ту ночь "кабаны" должны были сделать важное дело. Боши увозили из Льежа машину с заключенными коммунистами. Шеф Виль узнал об этом маршруте, и "кабанам" приказали устроить засаду. Антуан хорошо знает об этом, потому что как раз в этот день он пришел в хижину с продуктами и табаком, и это был последний раз. У "кабанов" была сильная дисциплина. План каждой операции знали два человека: командир по кличке Масон и его заместитель, Борис, твой отец. За четыре часа до операции план говорили всем, но после это ни один "кабан" не мог выйти из хижины. Так было и в тот день. Масон рассказал этот план, Антуан все слышал, и его не пустили обратно. Антуан просился пойти с ними, но командир не разрешил. Они вместе вышли из хижины и дошли до дома старика Гастона. Старик пустил Антуана, и он лег спать на кухне. Рано утром Антуан проснулся и удивился: почему они до сих пор не вернулись? Тогда он сам побежал на мост и понял, как все произошло. На этот раз мясорубка войны была установлена на мосту, я правильно перевожу? На мосту пролилась кровь. У бошей оказалась сильная охрана с мотоциклами. Вон в том месте, где наши машины остановились, Антуан видел следы мотоциклов на дороге. Боши увидели партизан и сразу стали стрелять, на ихних мотоциклах стоят пулеметы, я сам это знал, когда сражался за нашу родину. Так вот, по всему мосту Антуан видел очень много пустых патронов, и эти гильзы валялись по всей дороге. Партизаны стали отходить в лес по обе стороны от ручья, видишь - и в эту сторону, и в ту, там гуще. А боши бросали ракеты, потом на дороге валялись пустые картоны от ракет. Они очень хорошо видели партизан и стреляли прямо в них. Несколько бошей были ранены, вот здесь, у перил. Антуан видел пятна крови и кровавые бинты. Боши убитых забрали и увезли на машине, но всех они не нашли.