Э Ветемаа - Пришелец

Маленькая девочка справа от него пела так звонко и благоговейно, что молодой человек задержал на ней свой взгляд. Она была необыкновенно красива. Волосы перевязаны лентой несколько непривычного в стране красного цвета. Длинные ресницы и упрямый ротик, алый, как роза, сулили в недалеком будущем писаную красавицу. Да, но этот пригород с лесокомбинатом и вечеринками под духовой оркестр пожарных... Он вздохнул. Кажется, девочка заметила поглядывавшего на нее молодого человека и доверчиво пододвинулась к нему. Ей было лет десять-одиннадцать.

- У него нога отвалилась, - прошептала она, не в силах подавить смешок.

- У кого?

- Да у Иисуса же... - И показала на печально распятого, бесконечно длинного страдальца клопиного цвета. Она снова фыркнула. - Отвалилась, упала на пол и разбилась пополам. Из нее уховертки выскочили. Прочервивела насквозь, и все тут. Роби принес домой и с большим трудом склеил.

- Кто такой Роби?

- Да брат. Его Станционным Графом кличут.

- О Станционном Графе я слышал, - пробормотал молодой человек, чтобы что-то сказать.

- Да кто ж его не знает, - с гордостью молвила девочка. - Ну да, Роби и гвозди вколотил. Как раньше в самого Христа. Не то еще бы одна рука отлетела. А теперь все в порядке, с Божьей помощью, - прошептала девочка на торжественной нотке. - Теперь он никуда не двинется... - При этом в ее больших каштановых глазах сверкнули хитроватые искорки, она повторила вновь и как бы со злорадством: - Да, никуда он теперь не денется!

Молодой человек, конечно, порадовался за своего квартиранта, столь похвально выполнившего поручение пастора.

- Наверное, твой брат возгордился, когда ему доверили такую важную работу!

- A-a!.. Роби сказал, зачем вбивать гвозди в того, кто никогда не существовал. Еще он сказал... - Но тут девчушка засомневалась. - А ты, случаем, не шпик? - Однако спустя мгновение она сама же решила, что едва ли дяденька доносчик - чего тому в церкви-то делать. - Роби сказал, что правильнее было бы тем же самым способом пригвоздить к стене кого-нибудь другого... Вот тогда народ валом повалил бы в церковь! И мы бы волю получили!

- Ты имеешь в виду... - Молодой человек не решился договорить.

И тут маленькая ручонка сунула ему в ладонь влажный свернутый листок.

- Прочти! Башковитее станешь! Потом другим передашь. Ты эту бумажку передуй семь раз, не то на седьмой день тебя кондрашка хватит и глаза твои лопнут. Вот!

Девчушка тут же исчезла, юркнув между прихожанами, до молодого человека донесся лишь из дальнего придела ее звонкий голосок, воспевавший агнца.

Со щемящим сердцем вышел он из церкви. Под ближайшим фонарем расправил бумагу: "Далой тиранию!!! Далой тодальное государство!!!"

Руки молодого человека дрожали, не потому, конечно, что известное ему и нам лицо, вновь успешно пригвоздившее Христа, вовсе никаких успехов в орфографии не достигло.

Он обратил свой взор в небесную темень, откуда все еще падали снежные хлопья.

- Бедная девочка... ox ты, бедная девочка... - бормотал он, и лицо его странным образом передернулось.

Между тем в церкви продолжали воспевать пастухов, осиянных свыше.

8

А почему бы теперь не быть весне. Например, началу мая. Нет государств, которые не отмечали бы своих юбилеев. Особенно прекрасно и многозначительно, когда праздник совпадает с весенним оживлением, с цветением цветов. Подобное сопоставление, приятная, обнадеживающая параллель открывает гражданам глаза на символическую связь между расцветом природы и процветанием государства.

Когда молодой человек вышел на улицу, повсюду развевались флаги: по-видимому, дворники побеспокоились загодя и придали городу соответствующий вид. Замечательно ведь, если гражданин, пробудившись ото сна, первым делом видит в окне священные национальные цвета - желтый и лиловый.

Да, молодой господин шагал сквозь майское утро, казавшееся хрупким, воздушным, удивительно легким. Дул прохладный, бодрящий ветерок. По голубому небу бежали облачка-овечки - шаловливые, беленькие, кудрящиеся по краям, точно буфы на выходной блузке школьницы.

Улицы недавно подмели, в каскадах струи поливальной машины переливалась непорочная радуга. На первых прохожих были светлые сорочки, от костюмов пахло горячим утюгом.

Даже такое деловое учреждение, как банк, - молодой человек заглянул в него, чтобы снять со счета немного денег, - выглядело по-праздничному. Очередь была маленькая, но молодой человек все же успел взглянуть на портреты видных государственных деятелей; по случаю годовщины их могли украсить венками; у него также достало времени прочесть воодушевляющие лозунги, написанные ярко-лиловыми буквами по желтому фону.

Вежливая улыбка не сходила с уст пожилой дамы, которая его обычно обслуживала и во взгляде которой всегда читалась профессиональная настороженность. Она протянула молодому человеку деньги, словно приятный подарок сделала. Он заметил, что дама напудрилась и что бородавка на мочке левого уха, бывшая со сливовую косточку и не очень-то ее красившая, вроде бы стала меньше, несколько усохла. Когда она склонилась над чековой книжкой, он обнаружил причину столь неожиданной перемены: неприглядное образование паразитического свойства было крепко перевязано желто-лиловой шелковой ниткой и лишилось притока крови. Нарост, посаженный на голодный паек, стал темно-коричневым, и молодой человек прикинул, что вскорости, может быть даже к вечернему карнавалу, он отпадет.

Использование ниточки тех же цветов, что национальный флаг, могло возбудить двоякие мысли, но если это вызов, то кому? Кто не приносит пользы, тому нет места в нашем государстве!

Выйдя из банка, молодой человек ощутил легкое чувство вины - сам-то он как подчеркивает торжественность момента? И тут же купил себе золотисто-лиловый галстук-бабочку.

Большие часы на вокзальной башне могли бы кроме точного времени показывать дни недели и фазы луны. В таком случае молодой человек заметил бы, что сегодня среда - его музейный день. Поскольку музеи в праздничные дни закрываются раньше, разумно было бы заглянуть в него сейчас. Пропустив свой день, он, очевидно, расстроит пожилых дам, хотя сегодняшнее отсутствие вполне объяснимо. Он все же купил на перекрестке букетик желтых нарциссов с лиловой сердцевинкой сорта "Гранде Моноцетти", при выведении которого наши славные генетики прибегли ко множеству хитроумных мутаций. За что и удостоились государственной премии, как то принято и положено.

Музей также выглядел праздничнее обычного. Ради такого дня шелковая лента ниспадала с плеча на грудь медведя, благодаря чему этот грустного вида всеядный топтыга из отряда хищных семейства млекопитающих класса высших позвоночных производил гораздо более жизнерадостное впечатление.