Михаил Волохов - Игра в жмурики

Аркадий. Евреем?

Феликс. Для ЦРУ это гениальный трамплин, хохля.

Аркадий. Хуй те на. Я не похож на еврея. Посмотри внимательно.

Феликс. А ну-ка встань на свет. Так, в профиль - носяра, вроде, горбатится. И лобяра дубовый - выдающийся.

Аркадий. Да лобярой дверь прошибить могу.

Феликс. Это не надо.

Аркадий. А что надо? Нос у меня от драки перегорбился. Догадаются? Чего, совсем я не похож на еврея? Ну имя-то у меня - Аркаша - самое что ни на есть еврейское имечко. Сам же говорил. А что фамилия у меня русская, так у многих евреев такие дела. Как вот у тебя.

Феликс. Отвыкай пальцем на других показывать! Ты внутренне чувствуешь, что ты жиденок?

Аркадий. Да все нутро мое, блядь, жидовское, ну, Эдмундович! Ну ничего в жизни мне так больше не хотелось, как быть евреем! Ну по Марксу ведь живем. Знаешь, как меня мозговые извилины еврейские распирают?! Ну так распирают! Ты им скажи в ЦРУ, что я еврей, а я докажу делом - ты не боись. Ну я-то евреев за то ненавижу, что сам вот евреем на свет божий не уродился. Ну, Эдмундович, ну сделай с меня еврея, ну всю жизнь пятки лизать буду! (Становится на колени.) Ты им скажи только, что я самый матерый еврей блондастый. Скажешь?

Феликс. Ну попытаемся помочь, хохлушка. Попытаемся, ты мой коленопреклоненный супостат.

Аркадий. Спасибо, Феликсович. Спасибушки, родненький ты мой, Феликсович.

Феликс. Да не за что, хохля, дело житейское - сочтемся. Ты мне вот что скажи: перепихиваться с мужиками ты могешь?

Аркадий. Пи... пидарасничать?

Феликс. Пидарасничать.

Аркадий. Ну не пробовал. А это надо тоже?

Феликс. Ёкалэмэнэ - разведчик всё должен уметь делать, тем более американский. Ты ж, еврей, хочешь стать ЦРУ - американским разведчиком!

Аркадий. Ну может и попробую, может и смогу пи.. пидарасничать.

Феликс. Да не серь, хохол, это не страшно, это приятно. А чтоб спидом не заболеть - гондоны имеются. Вот видишь? (Достает из кармана пачку презервативов.)

Аркадий. (Читает.) Гондонос. По западному написано. Импортные.

Феликс. Штатовские, на хуй. И масло вон имеется растительное с пищеблока. (Кивает на бутылку масла, которое стоит на подоконнике.) Смазанному хую оно проворней двигаться перпетумом мобиле.

Аркадий. (Берет бутылку масла.) Да, сука, свеженькое масло, подсолнечное. Клавка, на хуй, отлила для яичек, чтоб поджарить.

Феликс. Поджарим, Аркашка, яички, все поджарим. В воду Клавка глядела наш человек. У меня и колготки есть еще шелковые, с рисунком сексуальным. Вот. (Достает из сумки две пары колготок.) Для тебя и для меня. (Дает Аркадию одни колготки.)

Аркадий. (Нюхает колготки.) Такой запах штатовский.

Феликс. (Кладет на плечо Аркадия руку.) Я одного мальчика знал штатовского, он знаешь, как ебался - коммунизм, на хуй, без переходного периода социализма.

Аркадий. Ух ты.

Феликс. Мечта поэта, твою колбаску. Ты, значит, так, раздеваешься. (Начинает раздеваться.) Он, естественно, тоже, так, раздевается. Раздевайся, блядь.

Феликс и Аркадий раздеваются. Феликс остается в плавках, Аркадий в семейных трусах. Феликс одевает колготки. Аркадий, глядя на него, делает то же самое, но неумело - колготки натягивает лишь до колен.

Потом ты, значит, ложишься на кушетку. (Ложится на диван.) Ну ты тоже ложись, пидар. (Аркадий ложится рядом с ним.) И вот он, сука-Шурик, начинает тебя целовать с пальчиков ног - нежненько так нежненько. Потом яйца полижет, промеж ног тоже, жопу полижет - туши свет - белые ночи Сибири, на хуй. Животик потом полижет, грудь, шейку, губы, сука. Хуй, пидар, не трогает. А потом, гребень, опять по животику, да по яйцам язычочком своим духарится. Хуй, сука, не трогает! И вот он, подлец, момент ловит, когда ты готов, голубчик-Везувий, к извержению. Чует же пидар-Шурик! Он у тебя уже промеж ног сидит на коленках: ротельник вафлиный открывает, и ты ему по воздуху, на хуй, промеж зубов, сука, очередью пулеметной по дуговой траектории в пасть, в глотку на гланды и аденоиды граненый стакан спермотозоидов выпрыскиваешь! Уааа!!! (Хватает голову Аркадия, прижимает его лицом к своему паху.)

Аркадий. Аааа! (Ошарашенно трясет головой.)

Феликс. Хорошо? О таком реальном коммунизме ни Карл Маркс с Энгельсом, ни тем более Ленин с Троцким ни хуя и не мечтали. А жопа-то была у Шурика - какая у него была жопа, Аркаша. Да и свой член как в меня пропихнет и нежненько так - нежненько-нежненько, а потом вдруг так резко-резко! Выше этого коммунизма я ничего не имел на этом свете. Ему я и без гондона позволял мне вставлять. Не был он, козлик, заразным, гумозным тубиком. Я-то ведь, какую мыслишку родил насчет работки тебе в ЦРУ на первое время, на срок испытательный перепихнуться со мной во время ночного дежурства, чтоб мне медитировать было споваднее психопатически, души гебистские в литературу художественную втискивая. А доллары к тебе в швейцарский банк завтра же отправятся.

Аркадий. Ну можно это, того - попробовать. Получить удовольствие. Согласен.

Феликс. Ну тогда можно сейчас и попробовать.

Аркадий. Ну можно и сейчас - согласен. А мы это, мое соглашение, договор насчет перепихнуться официально оформим? (Идет к столу.) Я слышал, там у них все по контракту оформляется. А?

Феликс. Ну ты, сука, и крыса концелярская, хохляндия. Портфельник, ебенать. Запротоколировать ему половой акт - удовольствие, счастье запротоколировать. Это ж, блядь, додуматься надо таким бумажным червем быть, украиндия. Мы, блядь, твоему честному слову доверяем.

Аркадий. Ну конечно, Феликс, ну ты прав, ну червь я бумажный украинский. Ну я сам это понимаю, ну я исправлюсь.

Феликс. Да уж постарайся, милая.

Аркадий. А слушай, ведь этого рыжего, которого я бритвой, тоже ведь Шуриком звали, Сашутку-то моего.

Феликс. И моего. Следишь, подмечаешь. За это хвалю. Ну не захотел Сашутка-Шурик на ЦРУ работать - не нужны ему стали доллары. Перестал мне жопу свою показывать. Сказал, что ты с этим хохлом в своей смене не ебёшься, у него воон какая жопа здоровая и на рожу он какой смазливенький, и телом атлетический, не до конца пропитым. А потом Сашутка что-то вообще психовать стал - мог в психиатричку попасть, в Кащенку. Расколоться. Вот и надо было его туда, на три метра под землю, в гости к Богу, чтоб не было опоздания. Он совсем больным человеком последнее время стал, Аркашка, мог всю операцию испортить. Я надеюсь, у тебя все в порядке с психикой?

Аркадий. Да уж психику я не всю пропил, на хуй!

Феликс. Ну раз Сашутку-Шурика прихуячил-то спокойно - нормальная, значит, психика. Ну иди ко мне, мой хорошенький. (Обнимает Аркадия.)

Аркадий. Нет! (Вырывается.) Нет.

Феликс. Ну почему же нет?

Аркадий. Ты кто?

Феликс. Я.

Аркадий. Откуда ты?

Феликс. С жизни, мой мальчик.

Аркадий. С тюряги, на хуй!!

Феликс. Визитировал. Бежал. По чужому паспорту пять лет как живу. Братишка у меня двойняшка - до чего ж, сука, был душевным человеком. Царство ему голубое небесное. История, на хуй, - поэмка, твою в уши. Рассказать?