Семен Бронин - История моей матери

- Своенравная барышня,- заметили Морису толстяки за соседним столом.

- Не говорите,- сказал Морис.- Это она плакаты на конечной станции автобуса испоганила.- Мы знали только, что кто-то из пригородов.

Те закивали.

- Это мы слышали,- сказал один из двух толстяков, бравший на себя труд говорить за обоих.- Так плюньте на нее. Что она вам?

- Она с моей дочерью за одной партой сидит.

- Аа,- протянул тот, а второй посоветовал:

- Тогда пусть пересядет.

- Скажу. Если послушает.

- Послушает,- успокоил его тот.- Она не по этой части.- И отец, которому пришелся не по душе этот сомнительный комплимент, замкнулся в себе, смолчал и пошел к дочери. Официант послушно убрал со стола, и Морису даже не пришлось предъявлять в полиции счет за пирушку - настолько был велик его кредит в этом заведении...

А Рене в этот же день передала через Ива согласие занять пустующую должность: ярость продолжала бушевать в ней и диктовать свои поступки. Конференция, которая только и ждала этого решения, состоялась в Народном доме Сен-Дени, представлявшем помещение единомышленникам из других парижских районов. Собралось несколько десятков молодых людей и девушек, настроенных по-боевому и празднично. Рене никого здесь не знала и чувствовала себя неловко. Она сидела в президиуме, рядом с Фоше, который вел конференцию. Дорио, как и обещал, приехал поддержать ее кандидатуру.

- Ты здесь, пропащая? - приветствовал он ее, усаживаясь рядом.- Что так долго раздумывала?

- Трусила,- слукавила Рене - но лишь наполовину, потому что сейчас, глядя на волнующийся зал, действительно испытывала это чувство.- Боялась, не справлюсь. Как я ими руководить буду?

- Не робей,- поддержал он ее, сказал загадочную фразу: - Они только того и ждут, чтоб ими руководили...- и взлетел на трибуну, схватился за ее боковины.

- Почему мы выдвинули и предлагаем вам эту девушку? - бурным потоком полилось оттуда.- Девушку, которой нет еще и семнадцати? - (Рене недавно исполнилось шестнадцать.)- Потому что именно такие люди нам нужны сегодня. Нужны как воздух! Вы знаете историю с плакатами! Это ей пришла в голову эта мысль! - Он выбросил руку в ее направлении.- И она же - мало ли кому что придет в голову - сделала это: нашла ребят-исполнителей, организовала их, сама присутствовала при этой акции, стояла на стреме и отвлекала полицейских, которые чуть не загребли в участок всю компанию! Нам нужны люди, умеющие не только фантазировать и геройствовать в воображении, а те, кто не боится и умеет провести в жизнь свои планы и задумки, кто знает, с какого боку за них взяться, как зажечь ими людей и как не попасться при этом в лапы блюстителей порядка - вы знаете, какой порядок они охраняют и как карают тех, кто с ним не согласен. Те, кто не ждет, когда ему разжуют и положат в рот - так что только проглотить остается, а сам умеет заварить кашу и разложить ее по тарелочкам! Именно такие люди меняют нашу жизнь, именно так и делается революция! Теперь разрешите мне перейти к наиболее важным, насущным нашим проблемам. Впереди - Первое августа, День борьбы с угрозой новой империалистической бойни, с планами капиталистических государств развязать новую мировую войну, отправив на нее лучшие умы и силы рабочего класса и крестьянства!..

Дорио гремел с трибуны, зал, подогреваемый им, дружно гудел в ответ, одобрительно кричал с мест и приходил в движение. Рене тоже увлеклась речью и откликом на нее в зале. Она почувствовала себя в этот миг одним из звеньев единой монолитной цепи, приобщилась к новому таинству, прониклась ее духом, взошла на помост, который каждую минуту, как и у ее любимицы Жанны д'Арк, мог обернуться эшафотом: стала, иначе говоря, секретарем комсомола, или - на французский лад - комсомольской молодежи девятого Парижского округа.

11

После своего избрания Рене стала ходить на улицу Мартир (Мучеников) как на службу: Компартия снимала здесь этаж доходного дома для своих окружных комитетов, кружков и классов политучебы. На том, чтобы она каждый вечер дежурила на этом посту, настаивали вышестоящие органы партии: на случай, если придется передать какое-нибудь срочное сообщение - вроде сигнала к общему восстанию. Среди тогдашних руководителей партии было много деятелей с крайне левыми убеждениями, подталкиваемых русскими товарищами, которым не терпелось перенести в Европу эстафетный огонь революции. Никаких сигналов не было и быть не могло, и Рене зря отсиживала часы у аппарата - совсем как связная, садящаяся в определенное время суток у телефона в ожидании звонка от канувшего в небытие товарища.

Шла она туда сразу после окончания занятий в лицее, стараясь уйти незамеченной: подруги знали ее обычный маршрут и обратили бы внимание на его изменение - домой же попадала только к вечеру. Здесь перемены в ее жизни восприняли сдержанно. Жан стал относиться в последнее время к партийным обязанностям спустя рукава, с прохладцей, мать же давно перестала обсуждать дела дочери - с тех пор, как та поступила в лицей и вышла из круга доступных ей понятий и представлений.

- Я не против,- сказала она все-таки, совсем в этом не убежденная.- Но как ты теперь заниматься будешь?

- Я уже об этом думала,- успокоила ее дочь.- Буду брать с собой учебники.- Действительно, времени читать у нее там было больше, чем дома.

- А сидеть зачем? - спросил недоверчиво отчим, который лучше матери знал партийные нравы и порядки.

- Ждать: может, кто-нибудь позвонит.

- У тебя что, телефон свой?

- Нет. У Дуке.- Дуке был партийный секретарь округа.

- Вот он пусть и сидит,- сказал отчим.- У кого телефон, тот и дежурит.

- Сказали, что и я должна.

- Мало ли что они скажут,- пренебрежительно отозвался Жан, но придержал язык: чтоб не давать пищу сомнениям и без того насторожившейся матери.

Беда была не в отсутствии звонков, а в том, что, кроме Рене, в тесной клетушке, отданной окружному комсомольскому комитету, никого не было. До своего поступления на эту должность, по тому, что она видела в Сен-Дени, Рене думала, что в таких местах кипит боевая жизнь и что ей придется только направлять ее в нужную сторону, а тут - как шаром покати, как в дневные часы в театре. Прежнего секретаря давно надо было выгнать, и не делали этого только потому, что не было подходящей замены: он все развалил - после него не осталось даже списка членов организации. Была, правда, конференция, на которой ее выбрали и где присутствовало около трех десятков молодых людей, но она оказалась сен-денийским блефом, организованным по приказу Дорио и по его подобию: его сорванцы провели мероприятие и исчезли в неизвестном направлении. Осталось четверо любопытствующих. Фоше, которого ничто не могло смутить или выбить из седла, зорко оглядел их и подбодрил Рене: