Семен Бронин - Каменная баба

"Потому и хорошая, что молодая",- пронеслось в голове у Зайцева. Он слышал об увлечении Ивана Александровича и не одобрил его сейчас: Ирина Сергеевна не произвела на него особенного впечатления.

-Я в жилье мало что смыслю,- сказал неправду он (мысли о жилье одни из первых в жизни всякого руководителя).- Надо бы Егора Иваныча спросить. Он у нас этим ведает.

-Воробьева?- Это был тот второй секретарь райкома, с которым у Пирогова были натянутые отношения.- Я уже спрашивал,- соврал он.- У него ничего нет.

-Ну раз он не может...- и Зайцев, вместо того чтоб договорить фразу, развел руками.- С жильем у нас всегда было худо,- сочувственно сказал он Ирине Сергеевне: чтоб не думала, что он хочет от нее отделаться.- Строим, конечно, но мало. Этот дом вот Иван Александрович, надо поблагодарить его за это, осилил, а когда новый будет, и сказать трудно.

-Наталью Ефремовну рассчитать?- подумал вслух Пирогов, которому это сейчас только пришло в голову.- Все равно работать не хочет, домой просится... А в ее квартиру Ирину Сергевну вселим...

-Наталья Ефремовна уезжает?- удивился и озадачился Тимур Петрович, отдававший должное привлекательной молодой докторше.- Жаль... Я, впрочем, тоже скоро уеду,- и многозначительно поглядел на Ивана Александровича. Тот решил сыграть ва-банк:

-И квартира ваша освободится?

-Эта?..- Зайцев и не заподозрил, что этот вопрос как-то связан с предыдущими.- Эту я за собой оставлю. Я в области достаточно крупный пост займу, мне там хорошее жилье предлагают, а эта останется вроде дачи. Я ж говорю, мне эти места нравятся... Расстается, значит, с нами Наталья Ефремовна? Жалко. Она у вас заметная женщина...

Сам он был холодноват в отношении женского пола, за ним не тянулось хвостов и сплетен на этот счет, это было его козырем в карьерной гонке, но в каком-то смысле ущемляло его и обкрадывало. Чувствуя это, он, для себя, выделял женщин, которые могли бы, при удобных обстоятельствах, стать его планетами-спутницами, и среди таких возможных избранниц первой значилась бойкая и привлекательная Наталья Ефремовна, которой он оказывал (на расстоянии, конечно) известные знаки внимания. Ирина Сергеевна не произвела на него сходного впечатления, и замена, предложенная Пироговым, была, по его мнению, неравноценна. Но он всегда предоставлял подчиненным решать их собственные вопросы и этим выгодно отличался от других местных деятелей - в частности от грубоватого, назойливого, входящего в мелочи и любящего лесть Егора Ивановича.

-Думайте, Иван Александрович. Даю вам все полномочия. Карт-бланш, как говорят французы...

Иван Александрович вынужден был довольствоваться французским опытом.

-Кто после вас останется?- спросил он, боясь, что другой возможности у него не представится.

Зайцев замялся. В иное время он бы не ответил на этот лобовой вопрос, но он уже отказал Ивану Александровичу, а отказывать подчиненному два раза подряд неловко: так же как в течение дня обращаться с разными просьбами к одному начальнику.

-Не знаю в точности...- уклончиво сказал он, но потом открылся:-Воробьев, видимо.

-Вы нас на него оставляете?- грустно удивился Пирогов, но Зайцев был уже непроницаем и застегнут на все пуговицы.

-А почему нет? Второй секретарь райкома... Подумайте, как ей жилье найти,- теперь и посоветовал он: почти что дал такое задание - ловко вывернувшись и став истцом вместо ответчика.- Вы же знаете: мы все делаем, чтобы оставить в районе всякого действительно ценного работника...

В этой сентенции Иван Александрович уловил едва ли не скрытую насмешку в свой адрес, но, может быть, она ему только послышалась. Бесспорным было то, что аудиенция закончилась, - он поднялся, бережно взяв за локоть Ирину Сергеевну...

-Зачем ты привел меня сюда?- спросила она, когда они вышли от Зайцева. Уже стемнело, и они оставили подъезд незамеченными - если не считать вахтерши, специально для этого посаженной. Иван Александрович выглядел озадаченным: он не ожидал от Зайцева откровенного безразличия и неучастия в столь ясном и простом деле.

-А шут его знает зачем! Сам теперь не знаю... Наверно, чтоб квартиру у него отобрать и тебе отдать... Хорошо прямо этого не сказал... Ладно, буду менять тебя на Наталью. Завтра пойду к ее хозяйке: она в прошлый раз мне что-то о ней говорила.

-А сейчас домой иди. Нечего меня по Петровскому выгуливать...- и Ирина Сергеевна пошла вперед, оставляя его позади: впервые в жизни она почувствовала себя всеми оставленной и почти бездомной...

С хозяйкой Натальи Ефремовны ничего не вышло. После своей квартиросъемщицы она и слышать ничего не хотела о новой сдаче жилья, не желала видеть у себя молодых докториц и согласна была только на пожилого и одинокого рентгенолога - почему именно его, Иван Александрович так и не понял: наверно, кто-то из этого всевидящего племени сильно помог ей в былое время.

-Рентгенолог и мне бы не помешал, но, к сожалению, нет его в больнице и не известно, когда будет.

-А вот когда будет, тогда и придете,- отрезала хозяйка.- Когда от меня эта длинноногая съедет? Я от нее на стенку скоро полезу...

Поиски жилья среди мамаш с больными детьми тоже ничего не дали. Любая просьба ставит нас в невыгодное положение, а просьбы о жилье - вдвойне: они настораживают людей и внушают им неясные подозрения. Русские люди не любят ни от кого зависеть и ни у кого одолжаться: это до такой степени верно, что сама общественная жизнь, вся строящаяся на взаимозависимости и вспомоществовании, ставится в России под сомнение - Ирина Сергеевна быстро перестала поэтому наводить эти справки среди своих подопечных...

Обращение в местную газету тоже оказалось безрезультатным.

-Что делать будем?- спросила она у Пирогова.- Татьяна меня утром снова спрашивала.

-Поселим тебя в больнице,- сказал Иван Александрович.- Раз ты домой, как на работу, ходишь... Тут когда-то квартира главного врача была - надо будет снова все, как раньше, разгородить и распланировать. Не хотела с одним ночью сидеть, будешь теперь со всей больницей. Но ты не робей: это все временное, я от этого не отстану, тут моя честь затронута.

-Я бы предпочла любовь,- сказала она.

-И то есть, и другое, и третье. Жилья только нету. Всю жизнь его строю и никак не выстрою...

Она, между прочим, встретилась после всего этого на улице с Кузьмой Андреичем. Тот, завидев ее, чуть не развернулся и не дал обратного ходу, но вовремя сообразил, что это подорвало бы авторитет всего петровского учительства,- остановился и стал поджидать ее, лихорадочно обдумывая линию поведения.

-Что не заходите?- простодушно спросила она: ей это далось без труда, потому что она была незлобива.

-Работы много.- Кузьма Андреич огляделся по сторонам и напыжился пуще прежнего.- Один свой предмет веду.