Александр Чаковский - Блокада. Книга 3

Он посмотрел на Королева и Звягинцева и, точно удивляясь тому, что видит их все еще здесь, сказал:

– Что же вы, товарищи? Идите! Сейчас… – он посмотрел на часы, – половина пятого. Вы должны вернуться в шесть тридцать.

Звягинцев подхватил было свой чемоданчик и шинель, но Козин остановил его.

– Вещи оставьте, – сказал он. – Ночевать будете с нами. Здесь, в соседней комнате. Вот еще что, Максимыч… По дороге зайдешь в партком. Скажешь, чтобы дежурный сейчас же обзвонил все цеховые парторганизации и повторил еще раз: полная боевая готовность. Действуйте!

…Королев и Звягинцев поднялись наверх. Начинался хмурый осенний рассвет. Пожары были потушены, но к небу еще тянулись столбы дыма. Сильно пахло гарью.

У здания заводоуправления стоял танк «КВ». Экипаж расположился возле гусениц. Танкисты в ватниках и шлемах молча курили.

– Так как же ты все-таки к нам попал, Алексей? – спросил Королев, когда они зашагали по площади.

– Под Лугой был ранен, с месяц провалялся по санбатам и госпиталям, потом явился в штаб фронта и получил назначение к вам. Вот и вся моя история. Ну, а вы-то как? Ведь я вас последний раз в дивизии видел!

– Вернули, – угрюмо ответил Королев. – Мастер я по сборке танков, понимаешь? Как специалиста вернули. Часть людей на восток эвакуировалась, тысячи в ополчение ушли… Кому здесь танки выпускать? Вот и вернули. А теперь, глядишь, снова воевать придется. Я с фронта, а фронт ко мне, вот какие пироги, друг Алексей.

– Плохие пироги, Иван Максимыч, горькие, – мрачно сказал Звягинцев.

– Сладких еще не напекли. Не успели.

– Честно говоря, в голове не укладывается, что немец вот сюда, к заводу, прорваться может!

– Что ж, прорвется – драться будем. А ты что, боя боишься, что ли? Раньше за тобой этого не водилось.

– И сейчас не водится, – с обидой ответил Звягинцев. – Немцев я не боялся и не боюсь. Времени остается мало – вот что тревожит. Мне же надо разобраться, что к чему тут у вас, разработать задание, расставить людей…

– Ах, во-он оно что! – иронически протянул Королев. – Значит, ты, Алеша, полагаешь, что люди тут до тебя сложа руки сидели?

– Что вы, Иван Максимович! У меня и в мыслях… – начал было Звягинцев, но Королев не дал ему договорить:

– Знаю, есть у вас, кадровых, ну, у некоторых, скажем, такое убеждение, будто только вы к войне готовились. А мы, если хочешь знать, тоже ушами не хлопали! Еще в начале войны сколько щелей, убежищ на случай бомбежек приготовили, поглядишь – увидишь, на армейских КП таких, как у нас, блиндажей нет! А сейчас доты построили, орудия установили, дивизию вооружили за неделю, на фронт отправили. И учились. Зажигалки тушить учились. Металл электрон знаешь, нет? Вот видишь, не знаешь, а еще командир! Это сплав такой – алюминий и магний. Зажжешь стружку – пламя до двух с половиной тысяч градусов. На такой стружке учились. Артиллерийский тир есть, полигон. Вот как мы готовились!

Он махнул рукой и сказал уже спокойно:

– Ладно. Поживешь с нами – увидишь. Кировский – это, брат, вроде Кронштадта…

– Куда мы сейчас? – спросил Звягинцев.

– В партком зайдем. Что Козин наказывал, слышал? Ну вот. А потом я в твоем, майор, полном распоряжении. Тебе что осматривать-то в первую очередь надо?

– Расположение дотов, их секторы обстрела, противотанковые препятствия, – перечислял Звягинцев.

Они подошли к заводоуправлению. На крыше здания виднелась зенитная установка. У подъезда стояла выкрашенная в серо-зеленый с разводами цвет «эмка». Шофер, парень лет двадцати пяти, сидел в машине, курил.

– Прохоров, – сказал ему Королев, – поступаешь в мое распоряжение. Указание Козина. Ясно?

– Ясно, – ответил Прохоров. – Если в город ехать, то хорошо бы поскорее, пока тихо.

– В город не поедем. Здесь, по территории, покрутимся. Жди, сейчас вернемся.

Они поднялись по лестнице. Иван Максимович открыл дверь, на которой висела узкая табличка: «Партком». В накуренной комнате у стола сидела девушка в красной косынке, вокруг нее толпились люди. В углу стоял пулемет «максим».

Королев прошел к следующей двери, обитой коричневым дерматином, Звягинцев – следом за ним.

И в этой комнате плавали клубы табачного дыма. В простенке между окнами за столом сидел человек средних лет в спецовке. На столе рядом с телефонами лежал автомат.

– Ну, что там стряслось, Максимыч, зачем тебя вызывали? – настороженно спросил он.

– Дело есть, Петр Васильевич. Вот майору наши огневые точки и позиции надо показать. А тебя Козин просил срочно проверить по цехам боеготовность. Люсю сажай на телефон, пусть тоже обзванивает.

– Ребята говорили, Васнецов приезжал: машину его видели, – снижая голос, сказал Петр Васильевич.

– Я его не застал.

– Темнишь?

– Этого еще не хватало, – резко ответил Королев. – Сказано тебе: проверь готовность, пошли ребят проверить посты. Те, что… на крайний случай. Понял?

– Понял.

– Ну, я пошел, – сказал Королев.

– Постой, Максимыч, тут тебе из проходной звонили минут двадцать назад. Ждет там тебя кто-то.

Королев недоуменно пожал плечами, снял трубку одного из телефонов:

– Главную проходную!.. Королев из парткома говорит. Кто там меня вызывал?..

Неожиданно лицо Королева изменилось, глубокие морщины расправились, брови чуть приподнялись.

– Верка, ты?! – удивленно проговорил он.

Звягинцев вздрогнул и напрягся, услышав это имя.

А Королев ворчливо-ласково сказал в трубку:

– Выпороть тебя за это надо! Ладно, жди, сейчас буду. – Он повесил трубку, повернулся к Звягинцеву: – Верка там, в проходной… видишь, какое дело… Ты знаешь, что она вернулась? Партизаны вывели.

– Я знаю, – ответил Звягинцев. – Мне Павел Максимович рассказал.

– Давай-ка, майор, подъедем к проходной вместе. Сейчас… – он посмотрел на часы, – сорок пятого. Несколько минут потратим, не больше, – сказал Королев, точно извиняясь.

– Я… может быть, я подожду вас здесь? – нерешительно предложил Звягинцев.

– А чего ждать? Все равно по территории поедем, посмотришь и то, что тебе нужно. И для нее радость будет тебя встретить. Поехали…

Звягинцев увидел Веру в открытую дверь проходной. Она была в расстегнутом ватнике, надетом поверх гимнастерки, в короткой юбке и сапогах.

Может быть, потому, что проходная освещалась мертвенным светом двух покрытых синей краской лампочек, лицо Веры показалось Звягинцеву очень бледным, исхудавшим.

Ему хотелось броситься к ней, опережая Королева… Но он безвольно остановился у дверей проходной, чувствуя, что не в состоянии сделать больше ни шага.

– Ты зачем здесь? Кто тебе разрешил? – громко говорил Королев дочери. Но в голосе его, несмотря на строгие интонации, звучала радость.