Валентин Черных - Москва слезам не верит

– Никак. Он меня вначале не узнал.

– А потом? У тебя что-то шевельнулось? Ты же была в него влюблена.

– Ничего. Нормальный московский стареющий плейбой. Красивый, правда, еще.

– А может, попробуешь?

– Не могу. Я даже не думала, что он такой глупый.

– Умных мужиков не так и много, – заметила Изабелла.

– Министр умный.

– Этот – да, – согласилась Изабелла.

– Академик умный.

– Не очень, – не согласилась Изабелла. – Хороший, скорее. И хваткий. Если честно, я тебя не очень понимаю. Ты же всегда в заводских коллективах работала, кругом – мужики. Ты красивая, с хорошей фигурой. Ты что, принца ждала?

– Я ничего не ждала. Все некогда было. Сначала училась, потом по должностям шла. На их освоение время требовалось. А на любовь нужно иметь свободное время.

– Не так уж и много надо времени, – возразила Изабелла и почти шепотом сказала: – У меня любовник появился. Молодой, жадный, из меня деньги тянет. Я ему водку покупаю, обед готовлю. Он приходит, выпивает, обед съедает и трахает меня, даже не снимая ботинок.

– Зачем тебе это надо?

– Затем, что у меня этого уже скоро не будет, даже за деньги. Мне скоро шестьдесят.

– Еще не вечер, – возразила Катерина. – Я недавно была в клубе знакомств – называется «Кому за тридцать».

– Расскажи! Женщины моего возраста есть?

– Немного, – честно ответила Катерина.

– Вот видишь, – Изабелла грустно улыбнулась. – У меня все кончается. Не упусти ты своего.

– Но это не самое главное, – возразила Катерина. – Есть работа, друзья, дети.

– Но у меня и этого нет, – вздохнула Изабелла. – Ни работы, ни детей. Я всегда была только женщиной. А теперь и это заканчивается. – Изабелла попыталась встать, но не смогла. Катерина подняла ее и повела в спальню, чувствуя, что и сама нетвердо держится на ногах.

Она уложила Изабеллу в постель. У нее кружилась голова, и она легла рядом с Изабеллой. В спальню заглянул академик:

– Напились, что ли?

– Напились, – подтвердила Изабелла. – Напейся и ты.

– Вы мне не оставили!

– Возьми в баре.

– Не буду. Мне нельзя.

– Можно, – сказала Изабелла. – Уже можно. Тебе уже все можно.

– Объясни, – потребовал академик.

Но Изабелла уже уснула. Катерина проснулась около двенадцати ночи. Позвонила Александре.

– Мама, что случилось? Я уже всех обзвонила. Мамочка, приезжай скорей. Я уже решила морги обзванивать.

– Я жива. Никто не звонил?

– Гога не звонил.

– А кто звонил?

– Родион Петрович.

– Ты его послала?

– Пока нет. Отложила до твоего правдивого рассказа.

– Приеду – расскажу.

Катерина сварила себе крепкого кофе, выкурила сигарету. Изабелла продолжала спать. И академик спал в своем кабинете, укрывшись старым пледом.

Катерина тихо вышла. Ехала она нормально, со средней скоростью, зная по опыту, что милиция в основном обращает внимание на тех, кто едет или слишком быстро, или слишком медленно.

Подъехав к дому, посмотрела на свои окна – в них горел свет. А вдруг он пришел, подумала Катерина. Ее встретила сонная Александра.

Катерина сбросила плащ и прошла в свою комнату. Александра обиженно заметила:

– Когда задерживаешься, надо звонить.

– Ты звонишь, когда задерживаешься?

– Я тебя не понимаю.

– Я тоже, – ответила Катерина. Александра села рядом с ней и ужаснулась:

– От тебя пахнет водкой!

– Коньяком, – ответила Катерина.

– Ты вела машину в таком состоянии?

– Нет, машина меня вела.

– А почему ты хамишь?

– Я отвечаю, как обычно отвечаешь ты.

– Может быть, поговорим? – предложила Александра.

– Я не хочу.

– А я хочу услышать о своем отце.

– Он не твой отец.

– Но ты же сама меня с ним познакомила.

– Это он хотел, чтобы я познакомила его с тобой.

– А ты что, не уверена, что он мой отец?

– Я уверена в противоположном.

– Ты не хочешь со мной разговаривать?

– Ты сегодня очень проницательна.

Обиженная Александра ушла в свою комнату. Утром Катерина не встала. Впереди было три дня праздников. Ей стало все безразлично. Она подумала, что надо позвонить парторгу и уточнить, нет ли проблем с рабочими на праздничную демонстрацию. Раньше те, кого выдвигали на демонстрацию, считали это честью для себя, а в последние годы рабочие отказывались идти, возникали конфликты. А, пусть разбираются сами, равнодушно подумала она и снова заснула.

Александра тоже спала, встала к полудню и обнаружила, что мать спит и завтрак не приготовлен. Она, помня вчерашний разговор, сказала весело и заботливо:

– Доброе утро, мамочка! Мы будем завтракать?

– Я не буду, – буркнула Катерина.

– А что бы поесть? Холодильник пуст. Нет даже яиц.

– Сходи купи, – ответила Катерина. – Извини, я хочу спать.

Сквозь сон Катерина слышала, как Александра раздраженно гремела посудой на кухне, потом сильнее, чем обычно, хлопнула дверь.

Катерина засыпала, просыпалась от телефонных звонков, ее поздравляли знакомые и подчиненные. Она благодарила, поздравляла в ответ и вешала трубку. Она ждала, что позвонит Гога, но он не звонил. Может быть, уехал за город? А если он никогда не позвонит? И она вдруг поняла, что у нее кончилась жизнь. Нет, она еще будет лет пятнадцать ездить на комбинат, потом уйдет на пенсию. Александра выйдет замуж и переедет к Никите. Катерина случайно услышала, как они обсуждали эту проблему. Никита считал, что Александра должна переехать к ним – они с матерью жили в трехкомнатной квартире. Александра предлагала совершить сложный обмен: разменять их квартиру и квартиру матери Никиты на одну двухкомнатную для них и по однокомнатной для матерей. Александра уже решала ее судьбу. А что? Ее жизнь прожита, и она доживет в однокомнатной.

Катерина встала вечером, открыла банку рыбных консервов, достала коньяк, налила половину стакана и выпила. От того, что она не ела целый день, опьянела мгновенно, снова легла и тут же уснула.

На следующий день было седьмое ноября. В десять часов она включила телевизор. Прозвучали кремлевские куранты. На экране возникла Красная площадь. На Мавзолей поднимались руководители партии и правительства. Брежнев стоял в центре. Его показали крупным планом. Неподвижное, застывшее лицо. Не жилец, подумала Катерина. Об этом она думала и в прошлом году, и в позапрошлом. А он все жил.

Она посмотрела парад. Прошли военные академии, училища, проехали ракетные установки, потом началась демонстрация. Несли портреты Брежнева, портреты членов Политбюро. Операторы показывали оживленные лица демонстрантов, в какой-то из колонн представителей трудящихся шли рабочие ее комбината.

Катерина прошла на кухню, вылила в стакан остатки коньяка, выпила, нашла плавленый сырок и стала медленно его жевать.