Валентин Черных - Москва слезам не верит

– Я пиво, – сказал Николай.

– Потом, – сказал Гога.

Николай выпил водки, Гога налил ему пива. Николай выпил пива.

– Гоша, – Гога протянул Николаю руку.

– Николай.

Они пожали друг другу руки. Гога налил пива себе и Николаю. Выпили. Закусили очищенной таранью.

– Редкая по нынешним временам рыба, – заметил Николай.

– Согласен. Как погода?

– С утра был дождь, но для этого времени года достаточно тепло.

– Что происходит в мире?

– Стабильности нет. Террористы захватили самолет компании Эр-Франс.

– Нехорошо. Террор – не метод борьбы. Ты кто?

– Я Николай, муж Антонины, которая подруга Катерины и Людмилы. В общем, я один мужик на трех баб.

– Не много на одного?

– Не в том смысле. Ведь и мебель перевозить, и тяжелый груз, и ремонт всякий – все на мне. Я не то чтобы жалуюсь, но еще один мужик мне в помощь не помешал бы.

– Зачем ты приехал? – поинтересовался Гога.

– За тобой. Поехали к Катерине.

– Почему она не приехала?

– Почему-почему? По кочану. Телефон у тебя не работает. Дома ты или нет – неизвестно. Ну приехала бы она. Она гордая, ты гордый. Разругались бы вдрызг. А так сядем за стол переговоров. Рядом подруги, они подтвердят.

– Что она меня обманула?

– Она тебя не обманула, – вздохнул Николай, налил себе водки, выпил и продолжил: – Ты или глуховат, или глуповат.

– Пока никто мне об этом не говорил. Так чего же я не расслышал или не понял?

– Передаю со слов Катерины. Я на пикнике не был.

– Не был, – подтвердил Гога.

– Она тебе сказала: Гоша, я ведь не та, за кого ты меня принимаешь. Было такое?

– Да, – подумав, снова подтвердил Гога.

– А ты ответил: конечно, ты не работница, а крупный руководитель промышленности? Это было?

– Пожалуй, было, – согласился Гога. – Я еще сказал: ты еще и депутат, может?

– Да, – ответил Николай, – Моссовета. Но на следующих выборах не исключено, что ее выберут и выше.

– Понятно, – буркнул Гога. – Для нее социальный статус выше, чем личный статус.

– Я не знаю, что такое статус. Но я знаю этих девок с восемнадцати лет. Повезло одной Антонине, моей супруге.

– В чем?

– В том, что она вышла замуж, что у нее семья, дети, замечательный муж.

– Это ты?

– Да, я, – подтвердил Николай. – А Людке и Катьке не повезло. Катька влюбилась, но один подлец бросил ее, потому что узнал, что она лимитчица и простая работница. Она влюбилась в тебя и испугалась, что ты ее бросишь, потому что она директор и депутат.

– Для меня это не имеет никакого значения. Но почему она не сказала мне все прямо и открыто?

– Она тебе сказала, ты не понял.

– Могла повторить, чтобы не попадать в двусмысленную ситуацию.

– Я ей тоже об этом сказал. Она мне говорит: Коля, когда? Он то меня в постель тащит, то в командировку уезжает, то, только я собираюсь рассказать, Сашка приходит.

– Некая правда в этом есть, – согласился Гога. – И что же делать?

– Поедем.

– А как я сохраню лицо? – спросил Гога.

– Побреешься.

– Я не об этом. Как я ей все объясню? Где я был целую неделю?

– А ты не объясняй. Да тебя и спрашивать никто ни о чем не будет.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Тогда – едем. Я только переоденусь.

Гога надел белую сорочку, темный костюм и стал завязывать галстук. Пальцы его не очень слушались.

– Завяжи мне галстук, – попросил Гога.

– Я не умею, – признался Николай. – Мне сын завязывает.

– Научу, – пообещал Гога и со второй попытки завязал галстук.

Они вышли на улицу.

– Не считаешь ли ты, что мы немного нетрезвые? – спросил Гога.

– Очень немного, – ответил Николай.

– Предлагаю прогуляться и протрезветь.

– Предложение принято.

Они пошли в сторону Садового кольца, но Николая качнуло.

– Я сегодня слишком много взял на грудь, – объяснил Николай.

– Предлагаю такси.

– Предложение принято.

Гога довольно быстро поймал такси.

Когда в квартире раздался звонок, подруги сидели на кухне. Катерина попросила Людмилу:

– Открой!

Но дверь открыла Александра.

– С возвращением! – сказала она.

– Спасибо, – ответил Гога и подхватил пошатнувшегося Николая.

– Я сказал – доставлю и доставил, – сообщил Николай.

– Скорее все наоборот, – заметил Гога, – но я не настаиваю.

В переднюю вышли Людмила и Антонина.

– Где же ты так набрался? – Антонина бросилась к Николаю.

– Не было закуски.

Из кухни вышла Катерина.

– Ужин готов, – сказала она.

И все прошли на кухню. Александра принесла из комнат стулья.

– Пересядьте, пожалуйста, – попросил Гога Людмилу. – Обычно здесь сижу я.

– Я, между прочим, раньше здесь сижу, – возразила Людмила.

– С сегодняшнего дня это отменяется. Теперь здесь буду сидеть я.

Гога занял место во главе стола и пригласил:

– Прошу всех к столу.

– Нам пора, – вдруг сообщила Антонина и, не дав сесть Людмиле, подтолкнула ее к выходу. Николай встал, доедая на ходу котлету.

Гога вышел в переднюю.

– Давайте дружить домами, – предложил Николай.

– Принимаю предложение, – ответил Гога, – и выдвигаю встречное: дружить семьями.

Поддерживаемый Антониной и Людмилой, Николай вышел на лестничную площадку.

Катерина и Гога вернулись в кухню. Постояли молча.

– Я бы съел супчику, если есть, – попросил Гога. – Неделю не ел горячего.

– Я тоже сегодня без обеда, – вздохнула Александра.

Они сели за стол. Катерина налила всем суп. Я кормлю семью ужином, подумала Катерина, глядя на Гогу и Александру. И как хорошо, что она рассказала Александре о ее отце. Она ничего не утаила от дочери. И как она и Людмила представились дочерьми академика и целый месяц играли эти роли. И как Родион Петрович, а он тогда был Рудольфом, встретил ее на галантерейной фабрике, и как она пряталась в туалете. Ее поразила реакция Александры – она хохотала.

– Что здесь смешного? – удивилась Катерина.

– Мать, но это же очень смешно. И как он тебя снимал на комбинате через двадцать лет и не узнал. Это совсем как в кино. Это очень смешно.

– И смешно, как я хотела сделать аборт и он не пришел мне на помощь?

– И слава богу, – ответила Александра. – Иначе бы я не родилась. А так он получит взрослую дочь, красавицу.

– Ничего не сделав для этого.

– Да плевать, – заявила Александра. – Нормальный козел.

– И ты будешь с ним поддерживать отношения?

– Не знаю. На телевидение я, конечно, схожу. Но он не показался мне умным. Нес какую-то ахинею про телевидение.

– Он эту ахинею нес и двадцать лет назад.

– Мать, это не наши с тобой проблемы.

– А какие наши?

– Я бы хотела, чтобы ты помирилась с Гошей. Он мне нравится. С ним как в сберкассе – надежно, выгодно, удобно…

– Я его люблю, – сказала Катерина.

– Я рада за тебя, – ответила Александра. – Но я, кажется, разлюбила Никиту.