Петр Капица - Завтра будет поздно

— Зачем же вам жаться? — стала возражать Наташа. — Вы же разрешение имеете на все комнаты.

— Иметь-то имеем, а все же боязно. Да и не привыкли мы жить в таких хоромах.

В приставской квартире было довольно холодно.

— Надо хоть печку затопить, — сказала Наташа. — Идите, ребята, дрова искать, а мы пока начнем переселение.

Дворничиха свела парней в сарай пристава. Там они накололи дров и принесли на второй этаж две большие вязанки.

Вскоре в плите и печке запылал огонь.

В разгар переселения появилась тетя Феня.

— Хвалю молодежь за решительность, — сказала она. — А то с этими старыми поломойками да дворничихами каши не сваришь. Легче царя свергнуть, чем рабство вытряхнуть из их души. А вот хлам свой зря вы сюда перетаскиваете. Все равно ответ один — пользуйтесь тем, что осталось. А свое барахло в подвале оставьте.

Наташа застелила в кабинете оттоманку и уложила на нее перебравшуюся наверх Катю.

Ребятишки уселись вокруг печки у весело потрескивающего огня.

Тетя Феня, обследуя квартиру, обнаружила в кладовой запасы муки, крупы, картофеля, яиц, сахару и консервов.

— Приставу все это даром досталось, — сказала она. — Ему спекулянты натаскали. Давайте устроим себе праздник по случаю Первого мая и новоселья.

И тетя Феня начала распоряжаться. Она заставила женщин начистить картошки, испечь дрочену и разогреть мясные консервы.

Наташа пошла за посудой в столовую, в буфете она нашла красное вино и настойки в графинах.

Женщины хотели ужинать на кухне, но молодежь запротестовала: гулять так гулять! Чтобы не было скучно Кате, ребята с Наташей перенесли в кабинет стол, стулья и устроили пир. Даже больная выпила с ними большую кружку вина.

Когда пробило двенадцать часов, гости стали собираться домой. Прощаясь с Катей, Вася негромко сказал:

— Я завтра приду проведать, можно?

Катя в знак согласия опустила веки. Она все это время скучала без него.

В эти же дни и Аверкин переехал на новую квартиру. Не успел он расположиться, как к нему явился старший дворник и поинтересовался: почему он не на военной службе?

— От армии освобожден.

— По какой причине?

Попробуй скажи теперь кому-нибудь, что ты служил в царской охранке, мигом донесет.

— По болезни, — ответил Виталий.

— А что у вас? — спросил старший дворник, с явным подозрением оглядывая долговязого жильца.

— С глазами неладно, — солгал Виталий, — плохо вижу.

— А у других глаза вострые, — с какой-то хитроватой ухмылкой сказал дворник. — Их не обманешь, все разглядят. Дотошный пошел народ.

Он явно подозревал Виталия в дезертирстве.

Сунув дворнику пятирублевую бумажку и видя, что тот, взяв ее, избегает встретиться с ним взглядом, Аверкин встревожился: «Донесет, гадина».

Несмотря на запрет, он поехал к брату. Всеволод, как и нужно было ожидать, встретил его упреком:

— Мы же договорились: без вызова не приходить.

— Я бы не приехал, но так получилось, что меня могут заподозрить в дезертирстве.

Рассказав о приходе старшего дворника, Виталий спросил:

— Мог я ему сообщить, что работал в охранке?

— Ни в коем случае.

— Так как мне быть? Меня же…

— Подожди, — перебил его брат. — Дай сообразить. Садись сюда.

Всеволод с расстроенным видом заходил по комнате, в досаде теребя мочку правого уха.

— Сделаем так, — наконец сказал он. — Я попытаюсь устроить тебя в контрразведку. Пойдешь?

— Что ж поделаешь, придется, — с унылым видом ответил Виталий.

— Не бойся, на фронт не пошлют. У меня теперь солидные связи. К самому министру — Александру Федоровичу Керенскому — могу обратиться, — не без бахвальства сказал Всеволод. — Я ему оказал кой-какие услуги. Александр Федорович ведь был юрисконсультом торгового дома «К. Шпан и сыновья». А эту фирму не зря подозревали в шпионаже и аферах. В прошлом году Шпаны попались. Я лишь намекнул Керенскому о грозящей ему опасности, и он понял меня с полуслова. Ловчайшего ума человек! Почти сухим выскочил из очень неприятной истории. К счастью, он не забывчив. Меня прочит в товарищи прокурора либо в советники по особо важным делам.

Всеволод, оказалось, не хвастался: через два дня Виталия нарочным вызвали к начальнику контрразведки, зачислили в агенты и оставили в Петрограде до особых распоряжений. Теперь он мог разгуливать в военной форме и без опасений показываться всюду.

«Надо хоть оставшиеся дни развлечься, а то ведь скоро загоняют, — размышлял Виталий, выйдя на Невский. — Но с кем?»

Он знал, что Алешина больна. Неделю назад он заглянул в подвальное окно и решил: «Пока заходить не стоит, пусть нужда покрепче прижмет их». А теперь время пришло и не мешало бы закинуть крючок с приманкой. Алешина, конечно, голодает. Откуда у работницы деньги на болезнь? Надо только сделать поблагородней, мол от неизвестного благодетеля.

Дойдя до Малой Садовой, Аверкин зашел в ресторан Федорова, разделся, сел за столик и, подозвав официанта, с видом богатого человека сказал:

— Э-э… любезнейший, первым делом устрой мне корзиночку навынос: десяток филипповских пирожков, пяток груш, парочку апельсинчиков и сверху — конфет хороших. Потом — посыльного сюда. А заодно, конечно если можно, — коньячку с лимончиком и селяночку сообрази.

Официант, предчувствуя хорошие чаевые, склонил голову и шепотом сказал:

— Спиртное запрещено, но для вас — в наилучшем виде-с. — И семенящей походкой поспешил выполнять заказ.

Аверкин написал на листке адрес Алешиной, закурил и по старой привычке стал прислушиваться, о чем говорят за соседними столиками. Впереди сидело несколько купцов-гостинодворцев. Подливая водку щеголеватому офицеру интендантской службы, они с озабоченными лицами что-то нашептывали ему, а офицер, уже заметно охмелевший, уверял:

— Небеспок! Если Чуйко сказал, значит — отрезано, назад команды не будет.

— И хотелось бы насчет хромового товару… — заискивающе бормотал купец с красной, лоснящейся физиономией.

— А обеспекция? — спросил интендант и, потерев указательным пальцем о большой, не засмеялся, а как-то закудахтал.

— Боже мой, да пренепременно! — воскликнул обрадованный купец и полез в боковой карман.

Аверкин видел, как гостинодворец вытащил пачку кредиток и сунул их под столом интенданту в руку. «Если намекнуть ему, кто я таков, струсит и поделится, — подумал сыщик. — Надо попробовать, авось пройдет». Но в это время перед столиком появился посыльный с красиво упакованной корзинкой.

— Куда прикажете доставить?

— Вот тебе адресок. Свезешь на Выборгскую. Вручишь самой в руки и скажешь: «От вашего тайного друга». Понял? Больше ни слова. «Не знаю, мол, не видел». Но сам все же погляди, как она примет подарок. Вернешься— доложишь мне. На чай — зелененькая.