Тугельбай Сыдыкбеков - Среди гор

Новый налог свалился на плечи аилчан как снег на голову. «Неужели и советская власть будет облагать налогами без конца, когда ей вздумается, как делали старые болуши?» — недоумевали люди.

А исполнители наседали на «должников»:

— Поторапливайтесь! Сами виноваты. Не уплатили в прошлом году, теперь заплатите втрое больше. Живее отдавайте деньги!

Накинув старую шубу, Иманбай стоял на пороге своей землянки. К нему подъехал исполнитель Матай.

— Скорее, Имаке, выкладывай деньги!

— Какие еще деньги?

— Сам не знаю. Возьми вот эту бумажку, тогда поймешь.

— Не надо шутить, Матай!

— Какие тебе шутки? Если не веришь, пусть кто-нибудь прочтет тебе эту бумажку. Нам не до шуток, мы выполняем поручение аилсовета.

— Растолкуй мне, какие деньги с меня требуешь?

Хотя Матаю было за тридцать, в седле из-за малого роста он казался десятилетним мальчиком. Решив, что Иманбай не отстанет от него, если не припугнуть, Матай заявил:

— А ты разве не знаешь, какие деньги? Тебя оштрафовали за то, что притворился мертвым и обманул власть. Не расплатишься сейчас — завтра придется платить в двойном размере.

Иманбай растерялся.

— Ой, что ты говоришь? Я и правду умирал, я никого не обманывал.

— Ой, неладный, если бы ты умер на самом деле, сейчас лежал бы в могиле, а не спорил со мной. Ладно, поеду и доложу, что ты еще раз хочешь обмануть государство.

Иманбай не знал, что делать. А исполнитель продолжал настаивать:

— Прочту я тебе бумажку или не прочту, платить все равно придется. Лучше не задерживай.

— А сколько с меня?

— Не бойся, всего три рубля.

— Три рубля?

— Что, мало?

— Опомнись! Это же цена одной овцы. Где я тебе возьму столько денег?

— Где хочешь. Я, что ли, выдумал на тебя налог?

— Скажи правду, дорогой мой!

— Разве налог — не правда? Зачем ты споришь там, где нельзя спорить?

В эту минуту Иманбай заметил идущего мимо Абдиша и стал звать его. Тот не слышал или сделал вид, что не слышит. Тогда Иманбай снял ушанку и, размахивая ею, побежал за пареньком.

— Ай, Абдиш, Абдиш! Остановись! Подойди сюда!

Абдиш обернулся и, увидев Иманбая, зашагал к нему.

Имаке протянул мальчику бумажку.

— Милый Абдиш, скажи мне, о чем она говорит? Прочти, пожалуйста! Когда ты родился, я очень радовался. Прочти, мой дорогой!

Абдиш, улыбнувшись, взял бумажку, но, не сумев хорошенько разобраться в ней, сказал:

— Кажется, она обязывает вас уплатить налог.

— Ну теперь поверил? Кого еще найдешь честнее Абдиша? Он сирота, учится в школе у красных советских учителей. — Исполнитель моргнул Абдишу. — Имаке ведь умирал недавно. За это его и оштрафовали.

И только тут Иманбай почувствовал наконец всю безвыходность своего положения.

— У твоей матери есть деньги? Пусть одолжит мне, — попросил он Абдиша.

— У нас нет денег, Имаке.

Исполнитель не унимался:

— Пока три рубля не стали четырьмя, расплатись скорее, Имаке!

— С тех пор как пришла советская власть и я вернулся на родину после бегства в Кульджу, с меня не брали налогов. Я бедняк, как же могли меня оштрафовать?

— Откуда мне знать?

— Не буду платить! — решительно заявил Иманбай. — Пусть платят те, кто убивал меня. Не то буду жаловаться выше.

— А решения-то о штрафах принимают разве не высшие органы? Эта бумажка тоже пришла сверху. Там учли твою бедность и оштрафовали только на три рубля. Если бы притворился умершим богач, с него взяли бы триста рублей.

Иманбай собирался попросить Абдиша написать заявление, но последние слова исполнителя показались ему убедительными. А Матай продолжал торопить:

— Если хочешь обратиться к закону, сделаешь это потом. Меня послал к тебе сам Саадат и сказал, чтобы ты сразу уплатил деньги. Ночью он отвезет их в городской банк. Собираешься платить — не задерживай, а нет, так я поеду и доложу начальству, что ты сказал мне, будто умирал вправду, а налог платить отказываешься. Пусть тогда они сами займутся тобой.

Иманбай решил пойти в соседний аил, надеясь занять там злополучные три рубля. Матай одобрил:

— Давно бы так. Мало ли людей с деньгами. Кто-нибудь одолжит.

Иманбай воспрянул духом.

— Может, сам выручишь? Ты ведь исполнитель. Разве у тебя не найдется трех рублей?

— У меня нет денег. Будь они у меня, дал бы, конечно.

Матай ехал, а Иманбай шел рядом. При каждом шаге полы его старой, высохшей шубы и овчинные брюки шуршали, чокои на ногах поднимали пыль, веревка на одном из них развязалась. Но расстроенный Иманбай не замечал ничего, он шел, стараясь не отставать от Матая. Вскоре им встретился Бердибай на гнедом коне. Он, видно, напился где-то бузы, ехал красный и веселый. Иманбай обрадовался.

— Ассалам-алейкум, Беке! Сам бог послал вас!

— Алейкум — трижды салам! Что случилось, Имаке?

— Одолжите три рубля!

— Какой дурак даст тебе деньги? Разве ты когда-нибудь возвращал долги?

— Не говорите так, Беке! — умолял Иманбай, подойдя вплотную к коню Бердибая. — Посочувствуйте! Никогда не забуду вашей доброты. Если не верите на слово, возьмите в залог Айсаралу. Только дайте три рубля!

Бердибай хитро засмеялся.

— Три рубля — это стоимость хорошей овцы. Твоя тощая Айсарала не стоит этого. На что она мне?

— Не откажите, Беке! Не хотите Айсаралу, так возьмите просо, дома у меня наберется пуда три. Или я наварю вам бузы на всю зиму.

Бердибай не поверил, что у бедного Иманбая есть три пуда проса.

— Я пошутил, Имаке, — ответил он. — Клянусь богом, у меня в кармане нет ни копейки.

…На холмике перед землянкой старика Соке собралось человек десять бедняков.

— Не могу понять, как это получается? — недоумевал Омур. — Саадат сел за стол председателя, и налоги сразу увеличились.

Мужчина в серой шубе, сидевший с краю, присоединился к Омуру:

— С тех пор как пришла советская власть, никогда не брали с нас налогов.

— Все время налоги были маленькие.

— Никто нас так не мучил.

— Сегодня та же советская власть, которая бесплатно раздавала беднякам волов и плуги. Или вы думаете, что теперь какие-то новые советы пришли откуда-нибудь с андижанской стороны? Нет, черт возьми, нас мучит наш рябой председатель. И налогов стало больше, и женитьба его принесла народу одни неприятности.

— Хоть бы деньги, которые собирают с нас, шли в казну, а то ведь кто их знает…

— Соке, ты сколько уплатил?

— Больше трех рублей. А ты?

— Принесли бумажку, кажется, на пять рублей.

— Уже избавился?

— Я сказал, что раздобуду до вечера и внесу.

— А если не платить? — спросил Омур.

— Тогда хозяйство продадут с торгов. Так говорил исполнитель.

— Разве исполнитель пишет законы?

— Он говорит то, что велит закон.

Вдали показались Иманбай с Матаем. Мужчина в серой шубе сказал: