Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

Так пусть Пастернак останется со злопыхателями, которые льстят ему премией, а передовое человечество есть и будет с нами 364(Горизонт. 1988. № 9. С. 61–62).

Зал аплодирует.

Борис Полевой: Горячая война, которая отшумела, знала своих предателей. Был такой генерал Власов, который вместе со своими приближенными людьми перешел в стан наших врагов, воевал против нас и как предатель закончил свою отвратительную жизнь. Холодная война тоже знает своих предателей, и Пастернак, по существу, на мой взгляд, это литературный Власов, это человек, который, живя с нами, питаясь нашим советским хлебом, получая на жизнь в наших советских издательствах, пользуясь всеми благами советского гражданина, изменил нам, перешел в тот лагерь и воюет в том лагере. Генерала Власова советский суд расстрелял (С места: «Повесил!») , и весь народ одобрил это дело, потому что, как тут правильно говорилось, – худую траву из поля вон. Я думаю, что изменника в холодной войне тоже должна постигнуть соответствующая и самая большая из всех возможных кар. Мы должны от имени советской общественности сказать ему: «Вон из нашей страны, господин Пастернак. Мы не хотим дышать с вами одним воздухом» (Стенограмма общемосковского собрания писателей. С. 172).

Зал аплодирует.

Прекращая прения, С. С. Смирнов сообщил, что о своем желании выступить заявили также Евгений Долматовский, Сергей Васильев, Михаил Луконин, Галина Серебрякова, Павел Богданов, Павел Арский, Павел Лукницкий, Семен Сорин, Вера Инбер, Нина Амегова, Владимир Дудинцев, Раиса Азарх, Давид Кугультинов (от имени слушателей Высших литературных курсов).

В единогласно принятой резолюции 365, которую зачитал Николай Лесючевский, сказано:

Что делать Пастернаку в пределах Советской страны? Кому он нужен, чьи мысли он выражает? Не следует ли этому внутреннему эмигранту стать эмигрантом действительным?

Пусть незавидная судьба эмигранта-космополита, предавшего интересы Родины, будет ему уделом!

Собрание обращается к правительству с просьбой о лишении предателя Б. Пастернака советского гражданства (Литературная газета, 1 ноября. С. 3).

В ялтинской «Курортной газете» сообщение о том, что 30 октября редакцию посетили В. Б. Шкловский, И. Л. Сельвинский, заведующий отделом художественной литературы в издательстве «Советская Россия» Б. А. Дьяков и заместитель главного редактора журнала «Москва» Б. С. Евгеньев, приехавшие в Дом творчества имени А. П. Чехова. «Состоялась дружеская беседа с журналистами и ялтинскими писателями, присутствовавшими на встрече». Гости рассказали о своей работе и о своих планах.

Выступившие литераторы присоединились ко всей советской писательской общественности и разделили ее гневное возмущение предательским поведением Б. Пастернака, опубликовавшего в буржуазных странах свое художественно убогое, злобное, исполненное ненависти к социализму антисоветское произведение «Доктор Живаго».

– Пастернак всегда одним глазом смотрел на Запад, – сказал И. Л. Сельвинский, – был далек от коллектива советских писателей и совершил подлое предательство.

<���…>

– Пастернак выслушивал критику своего «Доктора Живаго», говорил, что она «похожа на правду», и тут же отвергал ее, – сказал В. Б. Шкловский. – Книга его не только антисоветская, она выдает также полную неосведомленность автора в существе советской жизни, в том, куда идет развитие нашего государства. Отрыв от писательского коллектива, от советского народа привел Пастернака в лагерь оголтелой империалистической реакции, на подачки которой он польстился 366(31 октября. С. 4).

1 ноября.В «Литературной газете» целая полоса «Гнев о возмущение. Советские люди осуждают действия Б. Пастернака» (с. 3) сверстана из откликов на награждение Бориса Пастернака Нобелевской премией 367.

Среди выражающих «гнев и презрение» – старший машинист экскаватора Филипп Васильцов из Сталинграда:

Нет, я не читал Пастернака. Но знаю: в литературе без лягушек лучше.

Ему вторит нефтяник Расим Касимов из Баку:

Меня как рядового советского читателя глубоко возмутило политическое и моральное падение Б. Пастернака. Его поведение несовместимо с высоким званием советского писателя и гражданина. Таким, как он, нет и не может быть места среди советских литераторов!

Всецело поддерживают решение об исключении Б. Пастернака из Союза писателей и студенты Литературного института А. Стрыгин, В. Герасимов, Н. Некрасов, Д. Блынский, В. Фирсов, Н. Сергованцев, В. Титаренко и другие (всего 130 подписей) 368.

Свой голос к этому хору прибавляет и Николай Рыленков в заметке «Вызов всем честным людям», где сказано:

Своим романом Пастернак оскорбил великий народ, народ, совершивший величайшую революцию, сумевший ценой невероятных усилий, лишений и жертв отстоять свои завоевания и выйти на широкую дорогу невиданного доселе переустройства всей своей жизни на основах разума и справедливости; народ, бессмертным подвигам которого дивятся даже враги. <���…>

Мы верим, что мировая писательская общественность поймет наше возмущение антигражданским, антинародным поведением Пастернака, которому были даны все возможности занять свое место среди строителей новой культуры.

Королева Бельгии Елизавета направляет в посольство СССР в Бельгии письмо на имя К. Е. Ворошилова, где выражена тревога за судьбу Бориса Пастернака:

Не могли ли бы Вы с Вашим большим моральным авторитетом умиротворить этот конфликт и положить конец этому печальному и неприятному инциденту?

Этим будет отнята почва для клеветы («А за мною шум погони…». С. 211).

Президиум ЦК КПСС только 19 ноября поручил послу СССР в Бельгии посетить королеву Елизавету и передать ей,

что распространяемые на Западе версии о том, будто бы Пастернак испытывает какие-то материальные затруднения и что ему якобы отказано в выезде за границу, ни на чем не основаны (Там же. С. 217).

В Театре-студии «Современник» премьера спектакля «Продолжение легенды» по повести Анатолия Кузнецова. Режиссеры – Олег Ефремов, Маргарита Микаэлян.

2 ноября.В «Правде» подписанное Б. Пастернаком письмо Н. С. Хрущеву, датированное 31 октября:

Уважаемый Никита Сергеевич,

Я обращаюсь к Вам лично, ЦК КПСС и Советскому Правительству.

Из доклада т. Семичастного мне стало известно о том, что правительство «не чинило бы никаких препятствий моему выезду из СССР».

Для меня это невозможно. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой.

Я не мыслю своей судьбы отдельно и вне ее. Каковы бы ни были мои ошибки и заблуждения, я не мог себе представить, что окажусь в центре такой политической кампании, которую стали раздувать вокруг моего имени на Западе.