Юрий Колесников - Земля обетованная...

— Прежде всего мы хотим спасти людей! — энергично парировал Майкл. — Что, по-вашему, лучше: подвергать риску миллион ни в чем не повинных людей или вывезти их в Америку?

— Да! Представьте себе, лучше! — завопил Штерн. — Из пятисот тысяч немецких евреев уже эмигрировало из Германии около четырехсот тысяч! А сколько их прибыло сюда! Еле-еле набирается пятьдесят тысяч!.. Всего десять процентов… Капля в море! А куда девались остальные? Ваша Америка их проглотила, чтоб вы горели с ней вместе!

— Вы не хотите вникнуть, Майкл, в существо всей трагедии, — примирительным тоном сказал его седовласый коллега. — Ведь европейский еврей второй раз на протяжении своей трудной жизни не решится пересечь океан, чтобы поселиться на землях своих праотцов, если даже предположить, что в Америке, куда вы его вывезете, будет ему тяжко. Мы с вами прекрасно знаем истинное положение в Америке: будет этот несчастный эмигрант скитаться и мыкаться из одного штата в другой, ремесленничать или торговать, браться то за одно дело, то за другое и изо дня в день проклинать вас и себя, но на новое путешествие не решится. Только бы его не трогали! А мы, сионисты, обязаны раз и навсегда восстановить наше государство, и мы не восстановим его до тех пор, пока в Палестине не будет создан численный перевес евреев над арабами!

— Меня удивляет, — с горечью ответил Майкл, — что все вы здесь, как я вижу, не понимаете, насколько необходимо срочно, безотлагательно спасать наших людей от нависшей над ними угрозы гибели, а уж потом думать о численном соотношении евреев и арабов и о создании государства!

— Вы изменяете идеалам нации, Майкл! — воскликнул Симон Соломонзон. — Это непростительно!..

— По-вашему, спасение людей от гибели — измена, а по-моему, это элементарная человечность, не говоря о том, что речь идет о людях нашей национальности!

— Вы не защитник еврейского народа, — кричал Штерн, — а последний его предатель! И ваше место на виселице!

— Не пугайте… — хладнокровно ответил Майкл. — Поберегите лучше свою горячую голову, пока она окончательно вас не подвела…

— Мне угрожать, предатель?! — раздался дикий вопль Штерна, а вслед за этим последовал грохот упавшего стула и топот ног, затем послышались возгласы:

— Штерн!

— Майкл!..

— Хавэр Штерн, останови…

Прогремел выстрел, второй…

Нуци, вскочивший к тому времени со стула, теперь резко открыл дверь. Через его плечо Хаим увидел стоявшего с пистолетом в руке Давида Кноха и рядом с ним корчившегося на полу человека в сером костюме. Хаим сразу узнал в нем того самого элегантного рыжеватого мужчину, с которым вечером на сборище обнимались и целовались посланец «Еврейского агентства для Палестины», Симон Соломонзон и Штерн. Хаим заметил, что у Штерна с подбородка капала кровь.

В кабинете воцарилась на несколько секунд абсолютная тишина, и тогда все услышали, как стонущий на полу Майкл шептал:

— Фашисты-ы-ы… Убийцы-ы…

Раздался выстрел. Хаим ясно увидел пистолет в руке Штерна.

Нуци повернулся к побледневшему от испуга Хаиму и велел тому немедленно сойти вниз, в холл, и ждать его там.

Как пьяный, спустился Хаим по крутой винтовой лестнице, пробежал через темный коридор, не понимая, что происходит в кабинете хозяина — Соломонзона. Но не успел он отдышаться, как следом примчался Нуци Ионас.

— За углом аптека. Слышишь, Хаим?! Около гимназии Бальфура… Знаешь, где это?

— Знаю, знаю…

— Беги туда. Там наша машина и шофер. Скажи ему, пусть сейчас же едет сюда. Понял? Только смотри, чтобы он не уехал, куда мы договорились с ним вчера! Понял? Ни в коем случае! Сюда пусть едет! Больше ничего не говори… А сам иди домой. Доберешься, ничего… И никому ни слова! Идешь с работы, из порта и… все! Дома увидимся, поговорим. Понял? Беги!

Хаим побежал сломя голову. Еще издали увидел перед аптекой соломонзоновский автомобиль. Шофер пристально посмотрел на бледного, испуганного Хаима, дважды переспросил, не надо ли ему, как было условлено прежде с Ионасом, ехать к отелю Гат-Римон? Наконец убедившись, что холуц не путает, тотчас дал газ мотору.

Хаим остался один посреди темной улицы. И сразу почувствовал, как смертельно устал за этот день: подкашивались ноги и лихорадило так, будто снова начинался тиф…

«Единый народ, единая нация, единое государство — Израиль», — думал он, с трудом преодолевая озноб.

Сознание того, что он оказался втянутым в темные махинации деятелей Экспортно-импортного бюро, не давало Хаиму Волдитеру покоя. Его терзали страшные догадки о возможных последствиях беззаконий и злодеяний, совершенных при его невольном участии. «Мы же настоящие гангстеры, ей-богу! — с ужасом размышлял Хаим. — Я себе думал, что следил за разгрузкой прессованного сена, а на самом деле принимал контрабандное оружие… Ничего себе дела, а?! Потом пошел как будто на интересное собрание, а стал свидетелем и даже соучастником убийства человека! Это же пахнет тюрьмой! И даже больше, чем тюрьмой… И почему так получилось? Случайно? Что-то не похоже… Поначалу затеяли скандал, потом перешли к стрельбе… А у самой аптеки в ночь на субботу оказался автомобиль Соломонзона. Ясно, как божий день, что все было подстроено…»

Хаим не ошибался, предполагая, что старшие хавэрим намеренно устранили американского гостя. Об этом ему доверительно, как соучастнику, поведал Нуци Ионас на другой день, когда они уединились за флигелем-времянкой Хаима. Час был послеобеденный субботний, все отдыхали. И хотя солнце палило нещадно, Нуци Ионас чувствовал себя превосходно. После событий минувшей ночи он безмятежно проспал до обеда и был удивлен, когда узнал, что Хаим под впечатлением пережитого не сомкнул глаз.

— Напрасно, Хаймолэ, ты так переживаешь, — сказал он. — Надо понять и привыкнуть к тому, что ради достижения великой цели мы обязаны беспощадно убирать всякого, кто мешает нам. До нас и раньше доходили кое-какие слухи о колебаниях Майкла, но никому в голову не приходило, что он может скатиться до измены!

Нуци Ионас поведал Хаиму о том, что Симон Соломонзон и вся верхушка «Акционс-Комитета» прежде были уверены в Майкле и тот не раз на деле оправдывал их доверие. Никто не сомневался в том, что Майкл, их ставленник в Вашингтоне, не просто разделяет их убеждения, но и активно помогает им.

— Старшие хавэрим были твердо убеждены, — подчеркивал Нуци, всячески стараясь как можно убедительнее мотивировать необходимость устранения Майкла, — что этот паршивый американец полностью разделяет нашу готовность сотрудничать не только с немецкими национал-социалистами, но и с самим дьяволом ради достижения поставленной задачи — создать «Третье Еврейское государство»! И когда сюда дошли слухи о том, что он колеблется в решении отдельных принципиальных вопросов и порою говорит одно, а делает другое, то хавэрим из «Акционс-Комитета» решили сами в этом удостовериться.