Ян Винецкий - Человек идет в гору

Генерал в нашу дивизию сызнова приезжал. Веселый, приветливый. «Что, говорит, братцы, выходит, мы дубинкой немцев побили?!»

— Неужто правда? — удивился Саша.

— Правда. Дубинкой побили. А теперь у нашего солдата и самолет, и танк, и пушка, и весь народ за спиной!..

Всю ночь заседал партийный комитет. Составлялся план убежищ, камуфлирования заводских корпусов. Проверяли списки санитарных дружин, выделяли ответственных за противовоздушную оборону цехов.

Когда решены были все вопросы, поднял руку член парткома мастер Быстров:

— Не пойму я, товарищи, одного. Вот мы расписали все честь по чести, людей расставили, санитарок выделили. Правильно! А под ложечкой сосет — не все, не главное это, товарищи! Главное — продукция наша, а мы о ней ни полслова. Так мирный «примусок» и будем выпускать? — волновался он.

— Нам дадут задание, товарищ Быстров, — медленно ответил главный инженер Солнцев, подняв на Быстрова холодноватые серые глаза.

— Значит, будем ждать указаний сверху, Александр Иванович? — спросил мастер. Его темное лицо налилось кровью.

— Быстров прав! — заговорило сразу несколько человек.

— На нашем самолете не больно навоюешь.

— Тише! Давайте соблюдать дисциплину, — устало произнес секретарь парткома Гусев. У него были красные, воспаленные глаза. — Слово имеет Солнцев.

Александр Иванович поправил сползший набок галстук и, обидчиво скосив глаза на Быстрова, начал:

— То, что предлагает здесь товарищ Быстров, имеет одно название. Это название — анархия. Правительство, сообразуясь с мобилизационным планом, даст соответствующие распоряжения, и наша задача будет заключаться в том, чтобы точно их выполнять. Поймите, товарищ Быстров, что с нашей-то колокольни не видать…

— А с нашей, — перебил его Быстров, — с государственной колокольни, Александр Иванович, — видать! Выходит, что пока правительство не даст задания, мы будем сидеть на печке? Не-ет, милый товарищ, мы так работать непривычны. Надо прийти к правительству и сказать: вот, что мы можем дать Родине в лихую годину!

Спор неожиданно прервала сирена. Репродуктор завыл у самого уха Гусева. Он вздрогнул, потом застыл, прислушиваясь к вою сирены.

— Воздушная тревога!

Гусев дернул головой, будто стряхивая с себя оцепенение, и хрипло сказал:

— Спокойно, товарищи. Заседание продолжается…

…Лучи прожекторов торопливо шарили в небе. Высоко в разрыве облачности конец длинного светового меча коснулся серебряного силуэта юнкерса. Потом туда устремились еще два светящихся меча, и в их скрещении вспыхивали холодным белым огнем все новые и новые юнкерсы.

Загрохотали первые взрывы. Гитлеровцы били по аэропорту в трех километрах от завода.

«До Петроградской стороны им не добраться», — успокаивал себя Николай. Он позвонил домой. Никто не отвечал.

«Ушли в бомбоубежище», — подумал Николай и почувствовал, как больно сжалось сердце.

Николай пришел в сборочный цех. Рабочие присоединяли хвостовое оперение к длинному фюзеляжу, приготавливали к сборке крылья. Постепенно обрастая крыльями, расчалками, обтекателями, самолет приобретал привычный подтянутый вид.

«ПО-2»! Кто не знает этой маленькой машины инженера Поликарпова, на которой учились летать многие тысячи людей. Сколько юношей, решавших посвятить себя отважной профессии летчика, впервые с трепетом ощупывали ее звонкие крылья, садились в неприхотливые кабины.

Как спокойная, неноровистая и умная лошадь, она терпеливо прощала им ошибки, а люди привыкали к капризной воздушной стихии, смелее и увереннее держали ручку управления.

В колхозах к ней подвешивали опрыскиватели, и она целыми днями носилась над полями, борясь с сусликами и саранчой. В иных местах на ней ухитрялись даже сеять. Она была трудолюбивой и нетребовательной, эта небесная лошадка…

Слова Анны о самолете, который подбирал бы раненых на поле боя, натолкнули Николая на мысль об использовании самолета «ПО-2».

Санитарные самолеты имелись и раньше. Но они или требовали для посадки и взлета заранее подготовленных аэродромов, или поднимали на борт только одного раненого.

Николаю припомнился эпизод из финской войны.

В крупном воздушном бою подбили два наших скоростных бомбардировщика «СБ». Летчики с уважением называли «СБ» — «Софьей Борисовной». Экипажи выбросились на парашютах в районе большого лесного массива. Надо было немедленно спасти товарищей, пока не подоспели к ним финские лыжники. И вот с ближайшего аэродрома вылетели два «ПО-2». Летчики разыскали подбитые «СБ», сели бог весть какими путями и, привязав товарищей к крыльям, вернулись на свою базу.

Все обморозились, некоторым пришлось ампутировать пальцы, но все же люди были спасены.

«Это была случайность», — решил Николай, думая о том, нельзя ли приспособить самолет для перевозки раненых.

«Случайность — одна из сторон закономерности!» — упрямо усмехнувшись, возразил он себе.

Николай долго ходил вокруг самолета, задумчиво барабанил пальцами по туго натянутой перкали крыльев. Потом он поднялся в конструкторский отдел и до полуночи пересчитывал аэродинамические и летные данные самолета в новом, задуманном им варианте.

Налет гитлеровцев оторвал Николая от работы, и он выбежал на балкон. Отсюда было видно, как горели ангары аэропорта. С равными промежутками разрывались бомбы. Земля вздрагивала, выбрасывая вверх огневые вихри.

— Что делают, сволочи! — кричали внизу.

— Ух ты! Полыхнуло! — сдавленными голосами перебрасывались рабочие. Тихо плакала какая-то женщина.

— Я живу там рядом, — всхлипывая, пояснила она.

Оглушительный треск разрыва зенитного снаряда раздался над заводом.

— Укройся, зашибет! — крикнул кто-то, и все бросились в цехи. В ту же минуту на заводской двор и здания цехов посыпались зажигательные бомбы. Они падали во многих местах, шипя и выбрасывая белые струи огня.

Рабочие заметались по двору, кричали пожарников. Иные не знали, как бороться с «зажигалками», и боялись к ним подступиться, ожидая взрыва.

Несколько «зажигалок» упало возле эмалитки. Маляры отбрасывали их длинными шестами.

— За хвост ее бери! За хвост! — громче всех заливался дядя Володя, размахивая шестом.

— Храбрый… языком балабонить, — заметил кто-то беззлобно.

— Где ему! Он курицу, и ту за хвост не поймает! — не упустил случая подзадорить старика Саша Воробьев.

— Эх, в нос те комар! — крикнул дядя Володя, торопливо натянул брезентовые рукавицы и, схватив бомбу за «хвост», понес ее в вытянутых руках к пожарному ящику с песком. Его широкое, с всклокоченной рыжей бородой лицо было полно ярости…