Наиль Гаитбаев - Светят окна в ночи

— Потому что агрегат нуждается в капитальном ремонте. Мы должны были поставить его на ремонт еще в прошлом месяце, но вы, товарищ Сафаров, не разрешили.

— Так, так, — скучно проговорил главный инженер и надвинул кепку поглубже. — Дальше?

— А что дальше? Дальше некуда.

— Говорливые у тебя механики! — сказал Сафаров начальнику цеха. — Но нам разговаривать некогда, И потому — как вас, Нафикова, да? — я вас временно отстраняю от работы. Абдрашитов вполне справится и один.

— Это самоуправство! — вспыхнула Ямиля.

— Конечно! — согласился Сафаров. — Есть у меня такое право, вот я его сам и использую… Ты слышал, Абдрашитов?

Тот оглянулся на Ямилю и неуверенно кивнул.

— Ну, раз слышал — приступай. Мы подойдем часа через два. Двигатель к тому времени должен стоять на месте. И прогони его вхолостую пока.

— Понял! — сказал Абдрашитов.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

— Чё ты сунулась, чё ты сунулась? — ругал начальник цеха плачущую Ямилю. — Он же бульдозер, танк, он тебя в порошок сотрет и не заметит. Что тебе, больше других надо? Молчала бы себе в тряпочку… Еще неизвестно, что из всего этого получится, а вы с Хабировым шум подняли на всю округу. Чего вы добиваетесь, не пойму? На вот, вы пей водички…

Он налил из графина воды и протянул Ямиле стакан.

— Что я, истеричка какая? — возмутилась та и отвела от себя его руку. — Обидно мне просто.

— Да не уволил он тебя, а отстранил, чего — обидно? Чтобы уволить, приказ нужен, дурная твоя голова! Иди отоспись, завтра разберемся.

Казаргулов глотнул из стакана воды и чуть не поперхнулся — кто-то сунул голову в дверь и заорал: «Там Хабиров с Абдрашитовым…» — и исчез, проглотив последнее слово.

— Этого еще нам не хватало! — кашляя, просипел Казаргулов и побежал в цех. Ямиля выскочила вслед за ним.

Гумер просидел в приемной генерального директора комбината полтора часа и ушел несолоно хлебавши: тот принимал какую-то делегацию.

Секретарша, поднимая разноцветные телефонные трубки, отвечала всем монотонно: «Он занят, соединить не могу» — и только раз быстро переключила телефон. «Секретарь горкома», — коротко пояснила она не то Гумеру, не то самой себе, потому что была на редкость неразговорчивой.

— Зря сидишь, — наконец сказала она. — В одиннадцать у него оперативка. И секретарь парткома просил сообщить, когда освободится. Сам понимаешь… Назначит другое время, найду.

— Спасибо, — Гумер встал, с сожалением взглянув на закрытую дверь. — Только вы ему обязательно скажите.

— Иди, иди, чего зря повторять? — недовольно проговорила она.

Двигатель заменили быстро — электрики свое дело знали. Абдрашитов вытер руки ветошью и, взглянув на часы, пошел к пульту: Сафаров любил, чтобы его указания выполнялись точно. Зря, конечно, он Ямилю отстранил, и вообще, говорил ведь ему, что не надо с ее сменой связываться: у нее что-то вроде романа с Хабировым — видели их вместе в ресторане. А раз так, женщину никаким пряником не заставишь делать то, что она душой принять не может. И его он зря в эту историю впутал — ему с Ямилей делить нечего, наоборот, кабы не жена, с превеликим удовольствием бы сам с ней в ресторан сходил. Если Хабиров не дурак, он двумя руками за нее ухватиться должен — такие кадры на улице не валяются. Только что-то не видно, чтобы очень уж спешил, из цеха не вылазит, чудак-человек, нашел себе амбразуру… «Хотя и намекал мне Сафаров, что двинет в скором времени в главные, думаю — ни к чему это все, не хочется на живое место, в тягло такое впрягаться тоже не хочется. Тут только такой человек, как Хабиров, и может, наверное, на раскладушке спать в цехе, а лично я так спать не согласен. И если честно, мне тоже не по душе эта сафаровская затея: по грани будем ходить, это уж как пить дать!

Чуть перебор — и кто в тюрьму сядет? Мы с Ямилей и сядем, а Сафаров крылышки отряхнет — и только его и видели. И Хабиров, конечно, тоже с нами в одной компании будет…»

Нехорошие эти мысли пришли вовремя. Абдрашитов потянулся было к кнопке, но задержал руку и оглянулся.

— Эй там, на вахте! Отойдите-ка на всякий случай подальше.

— Вот-вот, — сказал Гумер, быстро подходя к пульту. — Расчеты расчетами, а все-таки подальше, да? — и вдруг заорал во весь голос: — Какого черта здесь распоряжаешься?

— Ты не кричи, Хабиров, я не глухой, — остановил его Абдрашитов. — А распоряжается здесь товарищ Сафаров Главный инженер, если не забыл.

Не хотел он ссориться с Хабировым, видит бог, не хотел, только кричать никому на себя не позволял, и без того тошно на душе.

— Пока я тут за механизмы отвечаю, никаких фокусов делать не разрешу. Ясно? — сказал Гумер и встал между пультом и Абдрашитовым.

— Так без твоего разрешения обошлись, — усмехнулся тот. — И осталось-то кнопку нажать… У меня указание Сафарова проверить движок, и я проверяю… Отойди, Гумер, по-человечески прошу. Не мешай. Сейчас придет Сафаров, с ним и разговаривай…

Что произошло, никто из стоящих в разных концах участка толком не понял. Увидели только, что Абдрашитов взмахнул руками и исчез из поля зрения. Видели так же, что Хабиров быстро наклонился к нему и что-то там, внизу, стал делать… Остальное происходило в полной суматохе. Прибежали Казаргулов с Ямилей. Прибежала медсестра с автомобильной аптечкой. Быстрым шагом прошествовали туда и обратно нахмуренный Сафаров, главный энергетик и главный технолог.

Наконец разобрались: Абдрашитов, оттесненный от пульта Гумером, споткнулся и упал, ударившись головой о какую-то железяку. Не сильно, но до крови.

Теперь он сидел на кожухе дымососа, приложив к затылку ватный тампон, и тихо ругался, а Гумер, бледный и растерянный, стоял рядом, не зная, куда себя девать.

— Дурак ты, Гумер, ах какой дурак! — сказал Абдрашитов не зло, а с какой-то даже проникновенностью. — Ну, что б тебе на пять минут позднее прийти, а?

Странное дело, но именно в эти минуты, когда от пережитого страха осталась только холодная испарина на лбу, Гумер твердо сказал себе: все, больше он и пальцем не пошевельнет, пусть катится к черту Сафаров со своими затеями! Уйду в слесаря, в управдомы, в лесники — куда угодно уйду. Нет больше у меня ни сил, ни желания, ненавижу эти железки, себя ненавижу, жизнь эту неустроенную ненавижу — что еще?

— Извини… Я не хотел…

— Да пошел ты! — в сердцах закричал Абдрашитов. — Не о том я вовсе… Вон, чувствую, шишка растет, как шапку теперь надену?

И люди, стоящие вокруг, облегченно захохотали.

Никто из работников цеха, естественно, не придал большого значения происшествию — посмеялись и разошлись по своим делам. Как ни сопротивлялся Абдрашитов, его все-таки заставили сходить в медпункт, где выстригли волосы на затылке, промыли перекисью водорода небольшую ранку и туго забинтовали голову бинтом. Вид у него стал сразу же пугающе-впечатляющий, но домой он идти отказался и двинулся к электрикам, которые за время его отсутствия обнаружили в новом редукторе дефект и ждали распоряжений.