Василий Шукшин - Странные люди [сборник]

Как перед войной, когда мы жили в городе, маму пригласили соседи в лес на болотину – за мхом. Оказывается, городские сушили его и стежили на нем одеяла. И продавали те одеяла на базаре деревенским дуракам. Сверху ваты положат, а внутрь – этого мха. Тоже делали и с бальками камышовыми – подушки делали. Она сперва-то мягкая, а потом сваляется на ней хоть голову руби.

Завидки берут русского человека – меры не знает ни в чем, потому завидует немцу, французу, американцу.

Все было бы хорошо, говорит русский человек, если б я меру знал. Меру не знаю. И зависть та тайная, в мыслях. На словах, вслух, он ругает всех и материт. И анекдоты рассказывает.

У нас в окраинке событие: записная проститутка, явная, недвусмысленная – окрестилась. Всех это взволновало. Но никто не думает так: поверила в бога. А все думают: зачем она? Все гадают. Один мрачноватый мужик стал рассуждать так: – Когда гасют огонь, то рядом взрыв делают! Так и эта... Взрыв. Шок.

Встретились два человека и давай друг перед другом исподволь выкладывать, какой он теперь стал уважаемый человек.

– Я говорю своим помощникам...

– Я тоже своим говорю: «Вы у меня смотрите!»

– А мой...

– А я вызвал своих...

Самое интересное, что всё – правда: так и работают!

Как малой мальчик (сибирячок) водил слепого деда в баню. И тот рассказывал ему про свою жизнь, учил париться.

По домам ходит здоровенный, положительный, хитрый – ругает алкоголиков последними словами. Ему подают понемногу. Хвалят его, что он такой рассудительный. Он выпивает и идет дальше. И к вечеру хорошо набирается. И уже в последних домах говорит так:

– Хорошо. Ладно. Мы – пьем. Вы нас ругаете. Но почему вы дураков не ругаете? Они больше вреда приносят.

Некоей одинокой старушке явилась икона. Мыла старушка пол в прихожей избе, оглянулась в горницу – на столе лежит икона. Эту икону она давала через мою тетку смотреть моей матери. Мать видела... Целовали ее все.

Как мы проспали ночью кота Ваську. Положили его в углу, у порога. Очень жалели. А утром проснулись, мама глянула, а он сидит, чертяка, на долбчике. Ах, как мы обрадовались. Ругали его. – Вот дурак-то! Ты смотри что – посиживает!

Как мы с мамой делали скворечник. Волновались, спорили... А ночью все думаю, как им там будет? Хорошо ли? Потом мама в письме написала: поселились. Писку, гаму!..

Человек повез в район телевизор ремонтировать – ближе никак нельзя было отремонтировать. С большими сложностями и трудностями отремонтировали – устал, изнервничался, изозлился... Вечером включил – идет какая-то чепуха. Человек обиделся на все на свете и дал по телевизору сапогом. Выключил.

Навязчивый сон у человека: видит, как его убили на войне. Его и друга. Просыпается и плачет: друга правда убили – жалко.

Как понравились некие – мужик и баба – и дело дошло до свидания. Но... у той заболели дети, у этого заболели. Встретились – а уж не до любви. И незаметно, и невольно перешли на то, как лечить детей. И волнение прошло. И только вспомнил мужик потом, зачем он шел на свидание: для любви. Какая любовь, господи!

Живет себе некто – Дурак. Графоман. Все понимают, что он дурак, графоман, но берегут его и лелеют. Дурак пухнет от глупости, произносит слова, судит обо всем, дает оценки... Всех пугает: скоро умру!

Приснилась любимая, которой нет на свете...

Маша сказала, когда ей было года 3. Пришла, я спал, она разбудила и говорит: – Пап, посмотри, я к тебе пришла, какая красивая.

Девочка (дочь Маша) читает стихотворение:

Рассказывал, как однажды вез мужика и избил его монтировкой. За «свинью». Избил и отнял 20 р. Пообедать «свинье» надо.

– Слушай, у тебя есть красивая-красивая девка?

– Ну, есть. А зачем?

– Понимаешь, надо устроить: я выйду из ЗАГСа после развода с женой, а она (подставная девушка), бросится мне на шею с цветами. А тут подлетят две машины, я договорюсь с ребятами, и мы сядем на глазах у жены и уедем (рассказывал милиционер).

И пристало же глупое словечко – пустельга. Встретил некто молодую, потасканную грузинами девушку; говорил с ней вечер – ни о чем, она умничала, намекала – «возьми меня, если сможешь», а ему – лень, не хочется. И чувство омерзения в груди, и удивление ранней пустотой девушки... И привязалось слово – пустельга.

Рассказ с таким названием – суть русского национального характера.

Один мужик зазвал другого к себе и, как бы между прочим, похвастался: – Смотри, какую шубу жене купил. – Тому (гостю) это не понравилось... Не то что позавидовал, но обозлился.

Поругались.

Короткая и, в сущности, грустная повесть веселого человека.

Как один собирался в гости... Пыль поднялась в доме. Жена, теща – с ног сбились: делают, чтоб муж, зять – выглядел ПРИЛИЧНО. Зять терпел, терпел – снял шляпу, кинул ее в мусоропровод, скинул галстук, ботинки, костюм и лег на диван. «Пошли вы...» – сказал жене и теще. Они потом тихонько говорили на кухне – дочь жаловалась на мужа: сама видела, какой он. – Да, – горестно вздыхала теща из Одессы (теща из Одессы).

Один высокий мой день:

1. Вышел из больницы.

2. Ездил в Союз писателей РСФСР – там мне вручили «Почетную грамоту». Говорили о России – мне не удалось сказать ни слова.

3. Ездил в Комитет кинематографии отстаивать куски фильма «Печки-лавочки».

4. Договаривался о ремонте новой квартиры.

5. Пришел Иван Васильев, с которым не видался 25 лет (24). Иван был очень рад. Рассказывал, как он ночевал.

Вот он-то и составил Высокий день.

Объяснение следователю причины убийства (от первого лица). Вообще же, рассказ отца дочери – почему он убил, как это случилось.

«Теперь – судите» – последняя фраза повести.

Молодец – это я в глазах земляков. Смотрели они картину «У озера» (на второй день Троицы), половина зала спали, даже с храпом. Причем, их осторожно будили и неловко оглядывались на меня. После фильма никто ничего не говорил. Потом узнали, что мне за роль в этой картине дали государственную премию. И стали говорить: «Вот молодец! Смотри-ка... Вот это – не зря поехал в Москву!»