Юрий Мушкетик - Белая тень. Жестокое милосердие

Наше мимолетное знакомство состоялось осенью 1977 года на писательской конференции в Душанбе. В автобусе, а потом и в гостинице толковали мы о значении для писателя опыта не только отечественной, но и зарубежной литературы, о психологизме, о науке в жизни современного общества…

Я отчетливо помню рассуждения Ю. Мушкетика о своей работе. Довольно критично оценил он все, что написано было им до 70-х годов, полагая, что только с этого рубежа началось в его творчестве нечто, представляющее действительный интерес. В этом не было нарочитого самоуничижения; скорее — трезвость критической самооценки. В нем ощущалось устремленность к новому. Жизнь, конечно же, еще до нашей встречи в Душанбе, ставила перед ним большие задачи — звала его к разработке более глубинных тем, к детальному, кропотливому исследованию самого сложного явления на свете — человеческой души.

И Ю. Мушкетик попытался справиться с этой задачей в романе «Белая тень» (1974). Одно из важнейших средств, при помощи которых он стремился постичь сущность жизненных явлений, — психологизм. Чернышевский справедливо писал в свое время, что психологический анализ есть едва ли не самое существенное из качеств, дающих силу таланту.

Читая роман, порою не всегда и заметишь, как внешне-событийный пласт повествования переводится в область напряженных раздумий доктора наук Марченко, превращается в поток внутреннего монолога. Тем самым достигается большая интеллектуальная напряженность повествования.

«Белая тень» — роман многоплановый. Несмотря на относительно небольшой для романного жанра объем, произведение охватывает многие важные проблемы. Наука в жизни современного общества, неизбежный драматизм исканий научной мысли, человек и трудовой коллектив, любовь, дружба, отношение к природе и даже — человек перед лицом небытия (болезнь Дмитрия Ивановича)… И если уж Ю. Мушкетик рассматривает, к примеру, современную семью, то и здесь стремится к «всеохватности», порой даже исчерпывающей: и динамика «партнерства» во времени (Марченко и его жена), и отцы и дети (Марченко и его сын Андрей).

Все эти столь разные по характеру и масштабу проблемы не «привлечены», не «охвачены» и т. д., а составляют сюжетное единство.

«Белая тень» с точки зрения организации повествования представляет существенный интерес. И не только для украинской литературы. Мы без труда отыщем в памяти хорошие произведения, в которых какие-то стороны и грани повествования удались автору заметно лучше, чем другие. Один славится как певец природы, другой — мастер построения фабулы, третьего более занимают характеры в собственном смысле, но как-то не волнует очарование природы… Комбинаций таких — бесконечное множество.

Талант Ю. Мушкетика в «Белой тени» проявляет себя в многогранности. Мы с волнением следим за переживаниями Дмитрия Ивановича перед лицом возможной неудачи, размышляем над трудными взаимоотношениями Борозны и Нели Рыбченко, по временам напоминающими бескомпромиссный поединок, любуемся великолепно выписанными пейзажами вечернего Киева, а когда вместе с героем попадаем на рыбалку — испытываем тот неподдельный азарт, который и делает человека фанатичным приверженцем этого занятия.

В такой равноуспешности решения многих творческих задач есть и известная опасность, которой Ю. Мушкетику не удалось избежать до конца. Стремясь к охвату и осмыслению самых разных сторон жизни современного человека, он по временам как менее важную творческую задачу рассматривает соподчинение проблем друг другу в зависимости от степени их важности в данном сюжете. Поэтому кое-что выглядит для романа неорганичным (например, история с сыном Марченко и нападением хулиганов на него).

В конце концов многообразные и внешне различные проблемы романа объединяет некий единый философский стержень — доминанта. В самом общем виде это можно сформулировать так: подлинное, настоящее и иллюзорное, мнимое. Что есть сущность, а что только тень, которая стремится выдать себя за сущность? Дружба Михаила Визира — это лишь тень дружбы, если он «поддерживает отношения» с Марченко только в благополучные для него времена. Вадим Бабенко раскрывает свое подлинное лицо, в критический момент оставляя лабораторию — а ведь многие считают его порядочным человеком. Идет борьба за реальное торжество реального с фантомами внешнего, видимого, претендующего на роль сущности…

Ю. Мушкетик не упрощает картину. Он отлично понимает, что в жизни все гораздо сложнее, что мера «подлинности подлинного» так же, как мера «мнимости мнимого» различна. Таковы ли отношения Марченко с женой, какими ему б их хотелось видеть? Нет. Да такими они, пожалуй, никогда и не были. Марченко, в отличие от Ивана из «Жестокого милосердия», вообще не испытал в жизни настоящей любви. Обделила его судьба — ничего не поделаешь. И приходится довольствоваться тем, что имеешь. Но это все же не тень. Уметь найти, заставить себя найти нужную формулу поведения и в таких обстоятельствах, когда она не может «программироваться» всепроникающим чувством, — задача особой сложности.

В конечном счете определить программу жизненного поведения героев Ю. Мушкетика можно, обратившись к одному из символически обобщенных образов романа: в минуту высшего напряжения духовных сил Марченко «ощутил свою причастность… к жизни, к солнцу, да, к солнцу, одну из величайших тайн которого пытался разгадать. Знал, что не тратит попусту жизнь. И, черт побери, как же будет обидно, если вдруг все напрасно, если солнечные кони мчались мимо, а он не смог узнать своего, взнуздать и вскочить на него». Стремление к идеалу, максимуму возможного, полнота духовной самореализации… И закономерное продолжение той же жизненной программы — борьба с ложью, карьеризмом, приспособленчеством… А между этими полюсами — огромный спектр чувств, цель которых гибко охватывать жизнь во всей ее противоречивости, многогранности, изменчивости, текучести, умение находить меру подлинного в сутолоке повседневности, в которой про солнечного коня не мудрено порой и позабыть, но — надо помнить!

Я начал с того, что «Белая тень» и «Жестокое милосердие» внешне совершенно различные книги. В общем-то так оно и есть. Но они внутренне связаны друг с другом. Их объединяет единство жизненной позиции талантливого писателя. А то, что они столь разнятся внешне, — свидетельство гибкости, универсальности таланта Ю. Мушкетика, способности писателя ставить перед собой задачи высшей творческой сложности.

Вадим Баранов

В Киеве на Большой Васильковской улице размещается онкологический институт.