Николай Мординов - Весенняя пора

Павел, Роман и Федот под шумный смех окружающих спрятались за людей.

Старое здание совета наполнилось народом. Захар Афанасьев и еще два главаря пепеляевцев, или, как они себя именовали, — «братьев», вошли и сели в переднем ряду. Захар и низенький скуластый паренек с круглой головой, подстриженной в скобку, нарочно громко топали начищенными сапогами со шпорами и гремели длинными шашками. Тихо прошел, согнув длинное туловище, седой старик.

«Братья» и местные жители не поладили с самого начала. Шумно спорили, чьи вопросы решать раньше, «наслежные» или «братские».

— Если хозяева хотят, чтобы гости поскорей проехали, так и коней их надо покормить сразу, — проговорил Михаил Егоров. — Давайте сначала «братские» дела обсудим. Мы-то ведь не спешим, мы дома.

Тут Захар сердито встал, подошел, звеня шпорами, к столу, повернулся по-военному и, подбоченившись, начал начальственным тоном, словно отрубая каждое слово:

— Талбинский наслег занят нами, войском генерала Пепеляева. У нас свои порядки, не такие, как советские. Советскую власть мы здесь отменяем…

— А мы не хотим отменяться! — крикнул Никита, вскочив на ноги.

Захар надул губы, стараясь принять грозный вид, и уставился на Никиту:

— По какой такой причине, разрешите узнать?

— Мы не признаем твоего генерала.

— Я тебя арестую! — закричал Захар, хватаясь за шашку.

— Не посмеешь!

— Что?! Мы же белые!

— А я красный… Мы все в этом наслеге красные. А если вы здесь кого-нибудь арестуете, то уж вряд ли выберетесь отсюда…

Опять поднялся шум:

— Арестовать? Это за что же?

— Э, нет, мы не дадим!

— Да кого арестовать-то?

— Слышь, Никиту, секретаря!

— Пусть идут туда, откуда пришли! Мы их не звали!

Когда наконец шум немного утих, встал Гавриш.

— Эти люди, — сказал он, указывая на Захара, — хотят, видите ли, спешно свалить советскую власть, сперва в Нагыле, потом в Якутске, ну а там и по всей России.

— А торбасами-то они запаслись? Ведь далеко, выходит, идти! — крикнул Михаил Егоров, вызвав взрыв хохота.

— Правильно! — закричал Бутукай. — Уму якута сам царь дивился. Сколько зим в пути проведут! Ноги отморозят…

— Погодите! Не шумите! Тут разговор серьезный! — старался перекричать всех Гавриш. — Вот они говорят о роспуске наслежного совета и создании вместо него какой-то комиссии, о предоставлении им подвод для отряда и о присоединении к ним…

— Ну, конечно, так все и присоединимся! — закричал Егордан Ляглярин из задних рядов. — Что мы, ихнего брата не знаем? Лучших людей наших загубили, школу сожгли. Спасибо, хватит!

— Меня избрали вы, — продолжал, обращаясь к собравшимся, Гавриш, — и снять меня можете только вы, а не кто другой. И уж, конечно, советская власть меня не похвалит, если я буду «отменяться» перед каждым, кто появится неизвестно откуда с колокольчиками на пятках да с саблей в руке.

— Зачем отменяться? — кричали все, размахивая руками. — Нельзя распускать совет! Пусть сами уходят! Долой!

— Пусть в ножки советской власти поклонятся, может, помилует их! — протрубил Тохорон, перекрывая все крики.

Тут встал седой старик, и все настороженно смолкли. Это был эвенк Карбузин. Гавриш даже приоткрыл рот от любопытства.

— Шмеяться нэ нада, — сказал старик слабым голосом. — Нэ нада шмеяться, жачем? Дайте нам оленя… Нет… Коней дайте, и мы уйдем стрелять красные люди. Русский люди зиви город. А тунгус люди зиви лес. Ынэрал Пепеляй сильно помогай тунгус.

— Кто же вам мешает жить в лесу?

— Разный красные люди. Лес огон пусти, золата, камен разный искай. Ынэрал Пепеляй сильнай… Скоро тунгус абратна лес зиви тихо… — И старик просящим голосом добавил: — Дай нам конь.

— Карбузин, я же тебя знаю! — поднялся Егордан. — В Охотск грузы Федора Веселова возил? Был ты умный и богатый человек, а дал себя обмануть хуже ребенка в люльке. Сколько в твоем отряде эвенков?

— Это военная тайна! — вскочил Захар.

— Близко тридцать, — простодушно ответил старик, с укором глянув на Захара, мешавшего говорить старому человеку. — Еще будут. А где счас Федор? Сын Лука говорил, что он слепой стал. Лука по северу поехал на Чаранский улус, а мы должны Нагылский улус…

— Этому охвостью белобандитов, разбитых нашей Красной Армией, — прервал старика вскочивший Никита и ткнул в сторону Захара, — нужно было, чтобы вы их в тайге кормили даром, а потом вывезли на своих оленях. Обманули тебя, Карбузин. Советская власть пожалела вас, дураков, — наступал Никита на Захара, — амнистию вам дала, а вы снова кидаетесь. Думаете, опять красные возьмут вас в плен да отпустят и еще, может, папиросами да чаем угостят…

— Теперь мы будем брать в плен, — уверенно заявил Захар. — У нас сейчас генерал…

— Красная Армия и не таких генералов разбила.

— Собаки! — закричал Федот Запыха, неожиданно подскочив к столу и будто собираясь кинуться на Захара. — Якутов, что поглупее, вот вроде меня, обманывали, теперь стали эвенков обманывать… Служил же я, дурак, у бандитов в благодарность за то, что они погубили моего родного брата…

Федот подавился слезами, закрыл лицо рукой и склонил затрясшуюся голову. Потом стер ладонью слезы, выпрямился и крикнул прямо в лицо Захару:

— Когда же вы, проклятые, захлебнетесь в крови людской?!

— Мы еще никого не убивали, — поспешно произнес Захар, откидываясь и защищаясь рукой. — Это ты о прежних… Сейчас у нас генерал Пепеляев…

— Собаки разные бывают, — быстро заговорил Федот, стараясь заглянуть на выставленную Захаром руку. — Белые, черные, рыжие, всякие! А все одно собаки!

— Вот и меня обманули! — В дверях стоял Пуд Болтоев. — Лука Губастый говорил, что красные расстреляли моего брата… А брат вот сидит… Слышь, Захар, я тебе больше не солдат. Не из-за чего мне…

Он быстро пробрался сквозь толпу и положил перед Захаром винтовку с подсумком.

Народ одобрительно загудел.

— Итак! — начал Гавриш. — Садитесь там! Тише, товарищи!.. Итак, поступило предложение: наслежный совет не распускать, подвод белым не давать, а предложить им сдаться советской власти и больше не играть с огнем. И еще предлагаю приветствовать советскую власть! — И он громко крикнул: — Да здравствует советская власть!

Все вскочили с мест и оглушительно захлопали в ладоши.

Три бандитских главаря поплелись к дверям.

— Копию резолюции забыли! — озорно бросил им вдогонку Никита.

— Поберегите большевистскую бумагу… — резко обернулся Захар.

Он собирался еще что-то сказать, но потом раздумал и выскочил из помещения, сильно хлопнув дверью.

— Ой, напугал! — Гавриш подмигнул улыбающимся людям и мотнул головой в сторону ушедших: — Убил ведь! А за что, спрашивается? За то, что обидели человека, не уважили просьбу, не отменили советскую власть. Ну да ладно, хватит. Переходим к наслежным вопросам. Первым делом надо нам решить…