Николай Мординов - Весенняя пора

Утром с шумом, гамом и толкотней ребята черпают железными кружками кипяток из котла и пьют чай с куском черного хлеба. Затем приходят ученики, живущие на своем коште, и начинается урок.

Днем в школе запрещается разговаривать по-якутски. А русского дети еще не знают. Поэтому объясняются главным образом жестами, изредка произнося искаженные русские слова. Нередко, забывшись, ребята все же заговаривают по-якутски. Наказание за это очень простое: виновник наклоняет голову и дежурный бьет его по голове. Так возникает озлобленность и жажда мщения. Друг может ударить громко, но нечувствительно, а враг бьет так, что звука не слышно, но зато шишка вскочит обязательно. Тут существует множество разных способов. В дни дежурства Луки Губастого школа начинает чем-то походить на дом, где лежит покойник. И уж если на кого нацелился кулак Луки, тот может считать себя несчастнейшим человеком на свете.

Наказывают ребят все: и поп, который каждый вечер посещает пансион, и учитель, и очередной дежурный. Наказаний много: и на колени могут поставить, и в угол, и лишить обеда.

Хорошо приходящим ученикам — их наказывают за проступки только в учебное время, в часы уроков. А пансионеров наказывают и в неурочные часы. Самое страшное наказание — вечером стоять в темном углу. Тут уж Лука обязательно вынырнет из мрака, дыша пламенем, или появится в образе черта, вымазав лицо сажей и накинув на себя вывернутое наизнанку пальто.

Разговоры в пансионе постоянно вертятся вокруг чертей и привидений.

В четырех классах обучается примерно тридцать учеников. Учитель один — Иван Кириллов, сын вдовой обедневшей старушки Кэтрис. Занимаются все вместе: одни пишут, другие в это время читают, третьи решают задачи. Так проходят три урока. Учитель умеет занять всех сразу.

Четвертый урок — закон божий — проводит священник Василий Попов.

Он старожил Талбы. Когда-то в молодости, будучи бедняком, приехал Попов из города с женой и со старухой матерью. Теперь у него много детей, он разбогател, обзавелся рогатым скотом, лошадьми, держит батраков. По языку и обычаям священник — истинный якут. Говорит он не иначе, как поговорками, да всегда с усмешечкой.

Вот Попов важно входит в класс. Он облачен в рясу, на голове у него светится маленькая круглая плешь. Ученики вскакивают с мест. Дежурный громко читает молитву, остальные истово крестятся. Священник садится к столу и, открыв классный журнал, долго молча изучает его. Потом, не поднимая головы, тихо называет фамилию ученика. И уж потом до самого конца урока только и слышно:

— Пошел в угол!.. На колени!.. Без обеда!.. Негодяй!.. Мерзавец!..

Даже если и знаешь урок, батюшка все равно за что-нибудь накажет. То в воскресенье в церкви не был; то смеялся во время службы; то на улице, при встрече, не снял шапку…

Накричав на всех и наругавшись вдоволь, Попов, наконец, выходит из класса, хлопнув дверью так, что известка со стен сыплется. Ребята показывают ему за спиной языки и машут кулаками.

Часто в комнату учителя приходят русский фельдшер и Афанас Матвеев. Постоянным гостем стал теперь здесь и Федор Ковшов, уже пожилой человек, исходивший и изъездивший без видимой цели всю бескрайнюю Якутскую область. Он прекрасно владеет русским языком, хотя писать почти не умеет.

Говорят, Федор был сыном многодетного бедняка Оконона. Но еще в раннем детстве его взял на воспитание бездетный богатый вдовец Ковшов, который души в мальчике не чаял и отдал его в обучение одному политическому ссыльному.

Потом, уже юношей, Федор учился в городе, но, на беду, влюбился в бедную русскую девушку, дочь уборщицы гимназии, и собирался на ней жениться. Узнав об этом, приемный отец забрал Федора из города и потребовал, чтобы он женился на единственной дочери богатого соседа, с которым у Ковшова был давний сговор на этот счет. Федор проявил редкостное по тому времени упорство и наотрез отказался жениться на богачке. Тогда старик Ковшов выгнал Федора из дому.

Упрямый юноша вернулся в город и несколько лет прожил там со своей возлюбленной, хоть и в бедности, но в счастье, не отвечая даже на письма приемного отца. Старик в конце концов примирился с судьбой сына и стал звать его к себе с молодой женой. Но Федор никуда не поехал. Вскоре неожиданно скончалась его жена. Спустя месяц после смерти жены Федор случайно узнал о том, что еще полгода назад старик Ковшов тоже умер, завещав ему все свое богатство. Убитого горем Федора наследство не интересовало. Только через год приехал он на родину.

Это было осенней порой. На трубе опустевшего ковшовского дома Федора печально встретила промокшая ворона. Оказалось, что за год все богатство отца исчезло, как дым. Князь Иван Сыгаев, однако, вежливо попросил Федора расписаться под бумагой, из которой следовало, что перед самой смертью, в присутствии князя, Ковшов якобы завещал сыну двух коров, старое седло, коня и собственный дом.

С тех пор Федор не мог усидеть на месте. Время от времени он вдруг ненадолго показывался в родном наслеге, заявившись то ли из Якутска, то ли из Охотска, и опять исчезал. Необходимость постоянных разъездов Федор и сам едва ли мог убедительно объяснить. В глазах окружающих он был загадочной личностью. Для богатого — нет у него ни кола ни двора: унаследованный дом с исчезнувшей дверью давно превратился в убежище бродячей скотины в непогоду. А для бедняка — он слишком чисто одет и не изнуряет себя работой на богатых.

И вот, собравшись в комнате учителя, Бобров, Матвеев и Ковшов поют песни, играют на гитаре, а Федор даже пускается в пляс. Говорят, что они поют только сударские песни.

Ковшов расхаживает в распахнутом пальто и разухабисто поет какую-то, судя по всему — дерзкую, песню, притопывая в такт ногой. А люди, хоть и не понимают слов, с огромным интересом следят за ним, толпясь в дверях и весело перемигиваясь.

И вот уже слова этой песни повторяют многие жители наслега. Очевидно, разудалые движения, которыми Ковшов сопровождал пение, особенно привлекали народ, потому-то песню так быстро и запомнили:

В школе тоже горланили эту песню, что страшно злило Васю Сыгаева, князева внука. В особенности он раздражался, когда слышал «сторонись, богачи» и «богачу-дураку».

Весной, перед закрытием школы, произошло много событий, надолго запомнившихся Никитке.

Однажды в солнечный день учитель и фельдшер повели всех ребят на прогулку, которую они называли чудным словом «маевка». Между играми на лесной поляне фельдшер рассказывал детям о пользе чистоты; он уговаривал ребят чаще мыться, больше бывать на свежем воздухе и просил передать родителям и всем знакомым, чтобы они не ели из одной посуды, не вытирались общим полотенцем, не курили одну трубку.