Михаил Анчаров - Самшитовый лес [litres]

Они провели следственный эксперимент. Взяли дуэльный пистолет пушкинских времен, зарядили его порохом пушкинских времен и вложили пулю пушкинских времен. Зажали пистолет в тиски и поставили манекен в мундире пушкинских времен на расстоянии метров двадцати, что ли… И произвели выстрел пушкинских времен по Дантесовой пуговице, но без лат, и пуля попала в пуговицу и пробила весь манекен вместе с пуговицей…

Вот ведь как пуговица спасла Дантеса! Вот какие дела! И я усомнился в формуле – «мужчины, мужчины, мужчины к барьеру вели подлецов», потому что в этой формуле было непонятно, кто кого вел? И выходило после этого следственного эксперимента, что мужчин-то как раз к барьеру вели именно подлецы.

То есть даже самого Пушкина, основоположника всей литературы нынешних времен, просто элементарно облапошили или, как говорят в коммуналках о дуэлях, которые отменены, Пушкина «сделали». И это теперь уже не являлось ценностью. Ведь теперь как? Когда один другому скажет: «Ты – подлец». Другой ответит: «Нет, ты…» В любой коммуналке так. Но вся коммуналка жива.

…И тут я вышел на балкон и увидел, что снег грязный; он был покрыт накопившейся копотью и явно таял. И значит, Вселенная сама имеет шансы выпутаться, если она организовала все это.

А лично я мог предложить изготовление мясной пищи не из живых существ, умерших естественной смертью, и не из живых существ, специально разводимых и забиваемых на бойнях, а изготавливать мясную пищу из саморазвивающихся клеток, прямо в бочках, как грибы. Не все ли равно, из чего делать «каклеты»?

Еще я мог предложить фактический вечный двигатель, на который в реальной жизни никто не обратил внимания, но его чертеж и идею опубликовали в журнале «Студенческий меридиан». И вот уже начали поступать письма. И оказалось, что идея теплового насоса, как его называли, не моя и не нова. (И хрен с тем, чья она; лишь бы он был осуществлен.) И ссылались на патенты и профессора, который этим занимается.

Еще остались следы индейской цивилизации: кукуруза, картошка и помидоры (фактически все огородные плоды), и, значит, вставал вопрос о способе приготовления земли, которую теперь пахали чуть ли не танками, потому что основными злаками были пшеница и рожь, а огородные культуры индейцами возделывались при помощи заостренной палки. И я уже придумал барабан с длинными шипами, который надо было катить по полю. И полые шипы, заменяя палку, втыкали бы в нетронутую землю зерна огородных культур. Это было кое-что. А остальное должны были сделать другие.

И тут пришла Тоня, окрыленная своим успехом в эстрадной музыке.

– Слушай, – говорит она, – приятель моего мужа, ученый человек, сказал мне, что все персонажи в твоих книжках – выдуманные и что это ты сам и есть. Это правда?

– В гоголевском смысле – правда, – возразил я.

– Как это – в гоголевском смысле?

– Когда его спросили, кто такие его персонажи, он сказал, что не только Ноздрев, но и Коробочка – это он сам.

– Смеешься? – спросила она.

– Ага, – ответил я. – А что? Смех – это правда, высказанная не вовремя.

– Не задуривай меня, – сказала она. – Получается, что литература – это брехня…

– Наоборот, – возразил я. – Литература – это правда, высказанная под видом брехни.

– Зачем так? Так сложно? – спросила она.

– А как? Как по-другому с жульем разговаривать? Которое заперлось в магазине на воровство?

– Ваще-то так… – сказала она. – Я вот читала твой роман про Сапожникова. Убедительно.

– Вот это – главное, – сказал я.

– Там сказано, что рак можно лечить резонансом…

– Чего-чего? – спросил я.

– Или я неправильно говорю?

– Правильно, – сказал я. – Откуда ты знаешь слова?

– Сегодня все знают все слова.

– Тоже правильно. А на хрена тебе читать книжки?

– Для самообразования, – сказала она. – Я подковываюсь.

– Тоня, – я говорю, – а ты способна позволить, чтоб тебя обворовали?

– Если соображу – то не способна.

– А если оттого, что тебя обворуют, будет спасена куча людей? И дети?

Она посмотрела на моего сына, подумала и сказала:

– Ваще-то, это дело другое…

– Вот и я так думаю, – говорю. – Вообще-то это не страшно, – говорю. – Даже Америку и ту украли.

– Как это?

– Ее открыл Колумб, а назвали Америкой по имени Америго Веспуччи.

– Я не знала, – сказала Тоня.

– Ну мало ли… – сказал я.

– А куда ты клонишь?

– Сейчас скажу… – И я приосанился. Так я лучше выглядел. Прическа, правда, была не то «нас бомбили – я спаслася», не то «без слез не взглянешь». Но так утверждала моя жена, а я ей не верил в этом вопросе.

– Тоня, – я говорю, – знаешь, почему теперь нет такой болезни, как оспа?

– Знаю, – отвечает, – так ведь прививки…

– Ну правильно, а кто их изобрел?

– А мне почем знать?

А я говорю:

– Считается, что их изобрел английский врач Дженнер.

– Ну и что?

– А то, что он не изобрел, а взял наблюдение одной бабки, которая заметила, что коровы, которые переболели оспой и остались живы, заражают других коров, и те после этого не болеют вовсе.

– У какой бабки? Как фамилия?

– Фамилии история не сохранила.

– Ну и что? – сказала Тоня.

– История не сохранила, а люди перестали болеть. Так что люди перестали болеть не от профессора Дженнера, а от безымянной бабки. Как ты считаешь, кто кого облапошил?

– Понятно, – сказала Тоня. – Не пойму, куды ты клонишь.

– Вот куда, – говорю. – Когда я додумался, что рак, раковые клетки можно бить резонансом…

– Так ведь не ты додумался, а Сапожников?..

– А не все одно?.. Я разговаривал с онкологом. Когда я растолковал ему, что к чему, я увидал, что он понял. «Ну что, будете этим заниматься?» – спросил я. А он мне знаешь, что ответил?

– Нет…

– «Все правильно… Но наука пошла другим путем». Я ему говорю: «Какой путь… какой путь? А вы что, сами-то, застрахованы? А мать ваша застрахована? От рака?» Он ничего не ответил и перевел разговор.

– Вот сука, – сказала Тоня.

– Но рак более или менее далекая перспектива, но вот сейчас появилась болезнь – СПИД, и в Нью-Йорке уже эпидемия, и к нам просочилась… А способ-то тот же самый. Бить резонансом не раковую клетку, а вирус СПИДа. Раз он вирус, значит он живой; значит, и у него есть спектр излучения. И если подобрать к нему резонанс, то можно резонансом вирус бить, остальные клетки просто не трогать… Тоня, ты хотела бы спасти мир?

– От эпидемии?

– Не только от эпидемии. Достоевский утверждал, что мир спасет красота.

– А что? – сказала Тоня. – Шикарно было бы.

– Я почему-то верю, что теперь у тебя все получится. А если твою фамилию никто не узнает?

– А на хрена мне?

– Тогда подкинь эту идею своему профессору. Если он поверит, поверят и другие.