Леонид Волынский - Сквозь ночь

— Сколько еще?

— До развилки пятнадцать, а там еще по грейдеру километров десять с гаком, — ответил Костя.

Он полез левой рукой в карман гимнастерки за папиросой, — в это время сзади что-то оглушительно выстрелило, сразу же раздался второй выстрел, Костя вцепился обеими руками в баранку, автобус мотнуло вправо, затем влево, Славская вскрикнула: «Ах, боже мой!», а Костя сильно потянул на себя ручной тормоз и сказал:

— Ну вот, доездились…

Он открыл дверцу, вышел из машины, обошел ее вокруг и вернулся.

— С приездом, — сказал он. — Попрошу выйти, мне надо инструмент достать.

Все, кроме Павла Крымова, тихо вышли из автобуса. Позади на шоссе темнела двойная жирная полоса, похожая на латинское «S», а резина на задних колесах безжизненно сплющилась.

— Кошмар, — сказал Мышкин, хватаясь за голову. — Что ж это будет?

— Кошмар, кошмар… — повторил Костя. — Скажите спасибо, что живы остались.

— При чем тут живы, — сказал Мышкин. — Мы же опоздаем!

Костя пожал плечами:

— Говорил я вам, Аполлон Ефимыч, разве с этой резиной можно выезжать, да еще в жару такую. Халтура и больше ничего…

Он влез в автобус, приподнял заднее сиденье и принялся со стуком доставать инструмент. Мышкин нервно прошелся вокруг машины. Бенедиктов вернулся в автобус и вылез, держа на весу футляр со скрипкой. За ним Костя выкатил запасный скат и выбросил на шоссе домкрат, гаечный ключ и еще кое-какие мелочи. Мышкин взглянул на часы и сказал:

— Сколько вам потребуется на эту комедию?

— Если бы один скат, то это быстро, — сказал Костя. — А второго запасного у меня нет. Придется латать.

— Фантасмагория, — сказал Мышкин. — Тысяча и одна ночь. У них же в девять начало!

— Это и думать нечего, — сказал Костя. — Сейчас который?

— Десять минут девятого.

— Ну вот, считайте. Сменить скат — минут пятнадцать, залатать другой — это еще минимум полчаса, вот вам уже сорок пять минут, а ехать?

— Гибель Помпеи! — воскликнул Мышкин. — Вы знаете, что значит сорвать шефский концерт?

— Что ж я вас, на спине повезу, что ли? — спросил Костя. Он вздохнул, взял домкрат и полез под автобус. Мышкин потоптался, взъерошил остатки волос на голове и крикнул:

— Павел Семеныч, что вы там сидите, как на именинах? Уже приехали, можете выходить.

Крымов поднялся и молча вышел из автобуса, брюзгливо глядя себе под ноги. Выйдя, он тотчас заложил руки за спину, ссутулился и отошел в сторону.

— Ну так как же, Аполлон Ефимыч? — вяло спросил Бенедиктов.

— Вы же слышали, — пожал плечами Мышкин. — От этих дел можно получить инфаркт.

— Товарищи, чего нам здесь стоять? — сказал младший Чередниченко. — Пойдемте пока что в лес. Когда Костя закончит, он нам погудит.

— Прекрасная идея, — сказала Леденецкая. У нее сильно кружилась голова от езды в автобусе, ей хотелось посидеть или полежать.

— У меня длинное платье. — сказала Славская.

— Чепуха, подколите юбку, — предложила Лебедева. — Я вам сейчас дам булавки. Жора, возьми там у меня в чемоданчике.

Крамской достал из автобуса чемоданчик, где лежал костюм испанки с красными розами на черном кружеве, балетные туфли и коробка грима. Лебедева помогла Славской подколоть узкую юбку. Боб Картер и братья Чередниченко взяли свои пиджаки, все гуськом спустились через неглубокий кювет и направились в лес. Павел Крымов постоял немного и тоже пошел вслед за всеми, держа руки за спиной и высоко переставляя ноги, словно бы он шел по болоту. Чередниченко-младший обернулся и крикнул:

— Аполлон Ефимыч, а вы чего?

— Не трогайте меня, — отозвался Мышкин. — Мне и так хорошо.

Он топтался подле торчащих из-под автобуса Костиных ног, поминутно смотрел на часы и кряхтел так, словно не домкрат, а он сам приподнимает тяжелый автобус.

Актеры углубились в лес. Здесь было прохладно и тихо. Сухая хвоя лежала под соснами. Кое-где рос пушистый молоднячок-самосев с ярко-зелеными мягкими иглами. Небольшая прогалина, окруженная деревьями, манила сказочно-чистой травой.

— Вот где можно чудно посидеть! — воскликнула Леденецкая. Ей не терпелось приземлиться, чтобы унять головокружение и тошноту.

Чередниченко-младший расстелил свой пиджак, Леденецкая уселась. Боб Картер и старший Чередниченко тоже раскинули свои пиджаки для Славской и Лебедевой и уселись рядом. Крамской изящным балетным движением лег на живот и подпер руками голову. Бенедиктов же стоял, держа футляр со скрипкой и не решаясь сесть, так как проклятый черный материал цеплял на себя что попало и зверски мялся, Павел Крымов прохаживался в стороне, заложив руки за спину и отбрасывая носком ботинка попадающиеся под ноги сосновые шишечки.

— Боже мой, как чудесно! — сказала Леденецкая, у которой мгновенно прошел приступ тошноты. — Что значит природа!

— Да-а… — неопределенно протянул Чередниченко-старший.

— Такая красота, что просто глазам не веришь, — сказала Лебедева, — не знаю, почему все стремятся во всякие там Сочи, когда тут под носом такой воздух.

— Не говорите, — возразила Славская, — это все-таки не то. Лично я терпеть не могу отдыхать в деревне…

Ей было очень неудобно сидеть, и она все время опасалась, как бы не лопнула юбка.

— Смотрите, товарищи, земляника! — сказал Чередниченко-младший. Он сорвал стебелек, на котором висели три яркие, сухие ягодки.

— Подумайте! — всплеснула руками Леденецкая. — Какая прелесть! Покажите, умоляю.

Она взяла стебелек, поднесла его к глазам и затем понюхала. Младший Чередниченко встал и пошел по полянке, нагибаясь и срывая время от времени стебельки с красными ягодами.

— Граждане, белка! — сказал басом Боб Картер. Он лежал на спине, закинув руки под голову, и смотрел вверх.

Все подняли головы и тоже увидели белку. Она сидела на стволе высокой сосны головой вниз, распушив хвост и настороженно глядя на актеров живыми черными бусинками. Боб Картер потянулся за шишкой.

— Умоляю, не пугайте ее, — прошептала Леденецкая.

— Я как-то заходила в зоомагазин насчет аквариума, — сказала Славская, — там как раз были в продаже белки.

— Господи, сколько я их переловил, это даже трудно сказать, — проговорил Боб Картер. Он наконец нашел шишку, приподнялся и швырнул ее вверх. Белка метнулась по стволу и исчезла, сверкнув рыжим хвостом.

— Не представляю, как можно поймать такое быстрое животное, — сказала Леденецкая. — Расскажите, умоляю!

И Боб Картер подробно рассказал, как он в детстве с товарищами ловил белок и как однажды они нашли место, где белки прятали орехи на зиму, это было огромное дупло в старом дубе, там оказалось пуда полтора отборных орехов. Их никак нельзя было оттуда достать, пришлось просверлить внизу дырку, а тогда уж как посыпалось…