Лидия Компус - Два семестра

— Вы хотите вернуться? — спросила Фаина. — К Демидовым можно пройти вот здесь — выйдете прямо к дому.

— Нет, спешить еще незачем... — Он сдул с руки пушинку. Пушинка перелетела на плечо Фаины. — Целый час до отъезда. — Он посмотрел на часы. — Даже больше...

Желто-серая, похожая на сухой лист жабка прыгнула ему на ногу, подумала и ускакала в траву. С озера повеяло холодом, остро запахло тиной. Молчать было невозможно, говорить — еще невозможнее... Из кустов вышла девочка, сгибаясь под тяжестью ведра, босоногая, в синеньком. Она с любопытством посмотрела в их сторону и пошла быстрее, проливая воду. Они двинулись за ней, будто она указывала путь, но вскоре ее синее платье скрылось.

Мысли у Фаины путались, голова горела, горели слова, не доходя до губ. Сказать, спросить, добиться правды! Сказать, что она ненавидит и его, и всех женщин, которые смеют говорить ему «ты»! Спросить, зачем же он приехал мучить ее, если... Обнять его, прижаться к этой смешной клетчатой куртке, не отпускать никуда! Закричать, чтобы уезжал скорее, с глаз долой!

Вот уже виден дом, сейчас все кончится. Она в отчаянии взглянула, повернув лицо к нему, к ненавистному, и этим заставила и его посмотреть в лицо ей. Ага, и у тебя губы сжаты, чтобы не вырвалось слово, и у тебя отчаяние в глазах!.. Но кто же ты такой? Что ты сделал с нами обоими?..

— Это ваш дом, — хрипло проговорил он. — Прощайте, Фаина, не поминайте лихом... — Он протянул руку.

Фаина, не помня себя, не отрывая взгляда от его глаз, сказала — дерзко, вызывающе, едва не задохнувшись:

— Я руки не подам вам, Алексей Павлович.

Он побелел, опустил руку. Фаина бросилась к дому... Плакать нельзя, плакать сейчас нельзя!..

Он догнал ее, загородил дорогу.

— Послушайте, Фаина! Вам захотелось оскорбить меня, ну что же... пусть будет так. Но в человеческих отношениях имеют значение не только слова и поступки.

Ушел, не оглядываясь.

Вы здесь, мудрый старик? Вы правы, а он кругом виноват? Да еще и приехал сюда... А я прощаю ему его вины за эту встречу — никто никогда не отнимет ее у меня, даже вы, дорогой старик с палкой. Вы сердитесь? Тогда условимся, будто он и не приезжал, не шел по улице под колючими взглядами, не смотрел, не протягивал руку. Условимся, что не было последней встречи, и не синеет озеро.