Семен Шмерлинг - Первая бритва

Ахали взрывы, свистели, визжали осколки. Они проносились над ним, глаза сами закрывались, шевелились волосы. Все гремело, рвалось, стонало. На какое-то мгновение он провалился в небытие. Когда к нему вернулось сознание, пришла мысль, что он был мертв и воскрес. Так повторялось несколько раз. Наконец послышался гул удаляющихся моторов, и медленно возвращалась тишина. Небо, минуты назад заполненное черными крестами «юнкерсов», снова засияло весенней голубизной. Зато земля горела, дымилась, над ней витали пыль и гарь. Меньшов поднялся и оглянулся, чтобы узнать, где же он лежал. Оказывается, у самого колеса грузовичка-газика, единственного из тех, что полк получил в Подмосковье и чудом добравшегося до Украины. Сколько раз его выдирали из сугробов и весенней хляби, тащили на прицепе у «студебеккера». Оказывается, во время бомбежки Валерий упирался затылком в его скат. Вот что было упругим и холодным. Но, боже мой, во что превратился этот скат, резина была изрешечена осколками и сжалась. Он попытался сосчитать пробоины, но сбился со счета… Сколько же горячих осколков просвистели у самых глаз, у щек, лба, висков? И ни один не затронул его. Чудо?

Он родился заново. А ведь и одного было достаточно. Кровь прилила к лицу, заколотилось сердце… «Ну что ты, что ты, — успокоил он себя. — Было ведь такое же страшное… И еще будет».

Все, кто побежал и хотя бы попытался сменить место, были ранены или погибли. Полдня полк приводил себя в порядок, раненых отправляли в медсанбат, искореженную технику — в армейские тылы. В полдень привезли боеприпасы и горючее. Грузили. Готовились к маршу. И только на закате солнца Меньшов зашел в хату, где ранним утром так и не успел побриться. Она была полуразрушена, истерзана осколками, соломенная кровля сгорела, хозяйский скарб разбросан и изломан, все было в ошметках земли, углей и пепле.

Все-таки Валерий принялся искать свою замечательную бритву, единственный предмет, напоминавший ему о доме. Он долго копался на пожарище среди обломков и огара. И нашел: в жалкий комок картона превратилась ладная сиреневая коробка, в осколки — светлое зеркальце. Пропал помазок и стаканчик, зато нашелся блестящий тазик. Он еще долго отыскивал станочек и нашел — его занесло в угол. Как ему обрадовался Валерий.

Чудно, но в тазике сохранился обмылок. Меньшов выпросил у помначштаба помазок и уже в темноте упрямо побрился. Как когда-то брился отец. Наизусть.