Сергей Сартаков - А ты гори, звезда

Иосиф никак не мог оторваться от окна. Он любил движение. Так бы вот всегда мчаться и мчаться вдаль. Но скоро, уже скоро Орел, конец пути. Он поправил ремень на рубашке, закрыл глаза. А что, если представить себе: Орел — только начало пути?

Уже на третий или четвертый день по приезде тетя Саша показала Иосифу, где находится реальное училище. Дошла вместе до крыльца, высокого, с боков обнесенного перилами, покоящимися на узорчатых железных решетках, сказала торжественно и в то же время доверительно:

— Ну вот, Ося, сдавай господину директору свои документы, а все остальное сделано.

— Что сделано, тетя Саша? — с неожиданной для самого себя строгостью спросил Иосиф. Неужели для того, чтобы поступить в дополнительный класс реального училища, кроме оценок в аттестате, нужна еще и чья-то протекция!

— Ах, Ося! — она драматически всплеснула руками. — Разве ты не знаешь моей манеры разговаривать?

Невозможно было на нее рассердиться.

Директор принял заявление, спросил о каких-то пустяках и назначил день, когда прийти за ответом. Подразумевалось при этом, что ответ будет несомненно положительным.

Тетя Саша стояла у крыльца.

— Как удивительно, Ося, вот совпадение! — воскликнула она. — А я тут зашла к своей заказчице, возвращаюсь от нее, и ты как раз появляешься. Что пообещал тебе господин директор?

Иосиф засмеялся. Из окна директорского кабинета он видел, как тетя Саша прогуливается по тротуару перед зданием училища и все теребит, мнет в руках носовой платочек. Можно было бы напугать ее, объявив, что в приеме отказано. Да не повернется язык даже в шутку сказать такое, он ласково поблагодарил тетю Сашу.

Мимо прошла невысокая, сухощавая женщина. Молодая, лет двадцати семи. Из-под шляпки с левой стороны выбивались черные, коротко остриженные волосы. Кивнула Александре Романовне, чуть задержалась взглядом на Иосифе.

— Кто это? — спросил он.

— О, это Лидочка! Семенова Лидия Платоновна. Женщина прелесть. Но уже вдова. Посмотри, Ося, какая на ней шляпка. Мое изобретение. Всю до последнего стежка сшила собственными руками. Правда, фасон замечательный? Для такой милой особы стоило постараться.

— Чем же она заслужила ваше внимание?

Тетя Саша пожала плечами.

— Я не знаю, как тебе объяснить. Ее судили. Младшего брата ее, Максима, тоже судили. Отец содержит часовую мастерскую…

— И за это судили?

— Не смейся, Ося, конечно, не за это! Но ведь я сказала уже: не знаю, как объяснить. Они оба — брат и сестра… говорили речи, какие нельзя говорить. И книги такие читали. Но это все благородно, ты можешь поверить мне. Стоит только послушать их разговоры.

— А как же их послушать? — словно бы вскользь спросил Иосиф. Его очень заинтересовало разъяснение тети Саши.

— О, Лидочка часто заходит ко мне в мастерскую! Вместе с Максимом и еще с кем-то из своих друзей. Может быть, это плохо, что я им сочувствую? Но как же можно было судить таких прекрасных людей! И за что? За благородные слова, за разговоры! Или я совсем ничего не понимаю? А Максим, мне кажется, заглядывается на нашу Клавдию — мастерицу.

Иосифу вдруг вспомнился рассказ Василия Сбитнева о каком-то его товарище, который знает Клавдию. Не о Максиме ли это говорилось?

И он постарался повидаться с ним как можно скорее. Он встретил его и Семенову, когда те, поболтав немного с тетей Сашей и Клавдией, выходили из мастерской. Максим крепко пожал ему руку. Семенова улыбнулась, сказала, что очень памятлива на лица, и напомнила о встрече у крыльца реального училища.

Иосиф не знал, как начать разговор, не знал, надо ли ему под каким-либо предлогом оказаться с Максимом наедине.

Тот понял: новый знакомец явно хочет поговорить не о погоде и не о фасонах дамских шляпок.

— Ты не стесняйся, секретов от Лидии у меня нет никаких. — Он доверительно и в то же время с превосходством старшего по возрасту толкнул Иосифа под бок. — И меня не стесняйся. Не бойся, если уж познакомились.

— Чего мне бояться… — смущенно проговорил Иосиф. Вот ведь как сразу разгадал его Максим.

— Ну, мало ли чего! Вдруг заводишь дружбу с крамольниками…

Иосифа задело за живое.

— А я и сам, может быть, крамольник! — задиристо сказал он, но прозвучало это вроде бы шуткой.

— Какой вы крамольник! — в тон Иосифу заметила Семенова. — Вас еще даже ни разу не арестовывали.

— Зато так отдубасил один раз по шее волостной старшина, что век не забуду.

— Да? И как это случилось?

— Вступился за поруганное достоинство человеческое.

Он рассказал в подробностях о событиях лета, проведенного в Кроснянском. Отметил, что издевательства над крестьянами волостному старшине даром не прошли, лишился своей должности Польшин. Может быть, тут сыграло роль и его, Дубровинского, письмо, которое он сгоряча послал губернатору.

— А я ведь об этой истории читал, — сказал Максим. — Да, точно, читал. В одной из статей Плеханова. Только не помню, было ли в ней упомянуто о том, как ты получил подзатыльник.

— Ну это же совсем мелкий факт! — Иосиф покраснел. Ему подумалось, что рассказ его может быть, пожалуй, истолкован как глупое бахвальство. Конечно, на смещение Польшина с должности одно лишь письмо какого-то там реалиста никак не повлияло бы, — видимо, чаша переполнилась через край. Иосиф поправился: — Мне просто очень хотелось, чтобы Польшина выгнали. Вот я и добавил о себе. Это правда. Но совсем мелкий факт.

И сразу как-то проще, свободнее пошел разговор. Лидия и Максим отлично знали деревню, все ее беды и нужды. Они много ходили по селам, вели беседы с крестьянами, раздавали брошюры, недозволенного содержания. За это, собственно, и привлекались к судебной ответственности. До тюрьмы не дошло, их отдали только под гласный надзор полиции…

Лидия спешила, и на этом первое знакомство закончилось. Расставаясь, Иосиф пригласил их обоих, брата с сестрой, заходить не только в мастерскую к тете Саше, а и в гости к нему.

Через неделю-другую Максим, вороша кудряшки своих черных волос, делился с Иосифом грустными размышлениями о бесплодно потерянном времени из-за увлечения народническими идеями. Сетовал, как трудно доставать марксистскую литературу и потому приходится порой читать черт знает что. А пока разберешься в прочитанном, оно все-таки давит на сознание.

Иосиф заговорил о кружках самообразования.

— Ну, были тут кружки Заичневского, — отозвался на это Максим. — Так они чисто народнические. Мы с Лидией как раз в них и набрались ложных идей. А потом, когда стали читать труды марксистов, видим, не то.

— Вот статьи Плеханова… — раздумчиво начала Семенова.

— Ну! Тут сила, убежденность! — воскликнул Иосиф, непроизвольно прервав ее. — Я не знаю, кто еще может писать так. Надо нам создать свой кружок. И читать Плеханова!