Михаил Слонимский - Повести и рассказы

— С офицерами?

— Что вы! С солдатами!

— А!

И Щукин покачал головой, делая вид, что вполне верит. Потом, вздохнув, промолвил даже без вопросительного знака, словно это было уже решено:

— Значит, вы отказываетесь от моего места. Спасибо. Никогда не забуду.

Это было несколько неожиданно для Сергея. Он все дни ждал этого обещанного места и очень надеялся на него. Он промолчал.

Щукин обеспокоился.

— Если вы не откажетесь, я пропал, — промолвил он. Он стоял перед Сергеем опустив голову, расставив ноги, разведя руки.

— Пропал, — повторил он, и лицо у него дрогнуло. — Ну что ж! Я понимаю. Каждый сейчас только о себе и думает. Я бы ничего, но жена, дети…

Сергею стыдно было взглянуть на него. И когда он наконец посмотрел на него, Щукин представился ему жалким, слабым человечком, которого ничего не стоит прищелкнуть. А он, Сергей, сам себе казался сильным, мужественным, добрым. И ведь у него нет жены и детей. Вот захочет он — и конец будет этому человечку, а не захочет — и будет человечек жить дальше. Судьба его в руках Сергея. И Сергей, уже решив, что делать, предвкушал удовольствие от поступка, который он собирался совершить.

— Если так, — сказал он, — то я готов и отказаться.

Щукин обеими руками схватил и сжал его руку.

— Я иного и не ждал от вас!

И тут Щукин стремительно вынул из кармана заранее заготовленное заявление Сергея об отказе. Оно было чисто отпечатано на машинке. Не хватало только подписи.

— Простите, что я так тороплю события, но завтра же утром понадобится это заявление… Чтобы предупредить приказ…

Он подсунул Сергею бумажку, карандаш.

— Вот тут, вот тут надо расписаться. Возьмите вот записную книжку, чтобы подложить…

Сергей прочел заявление и расписался. Сразу же ему стало так неприятно, словно он совершил сейчас величайшую подлость. Ему захотелось изорвать заявление в клочки. Но Щукин уже схватил бумажку и, сунув ее обратно в карман, изменил обращение с конкурентом.

— Пока! — усмехнулся он. — Всего вам наилучшего.

Он никак не ожидал, что победа дастся ему так легко. Сергей вернулся домой несколько потрясенный. Ему было почему-то противно вспоминать о происшедшем. И почему-то он никому, даже Дине, ничего не рассказал. Но небольшой круг знакомых Сергея уже на следующий день знал все. Щукин, показывая сослуживцам заявление, объяснял при этом:

— Он сам и отказался. То ли богач, деньги у него где-нибудь запрятаны, а то, очень может быть, просто в исполкоме работать не хочет. Гордится. Ему бы в частном деле…

Для тех, кто хлопотал о Сергее, было нечто оскорбительное в этом отказе. Но раз человек отказывается от помощи, значит, не нуждается в ней. Ну и черт с ним! Все это были занятые люди, и у них не было времени особенно долго обсуждать мелкий эпизод со случайным человеком. Приезд Сергея позабавил нескольких людей в городке, ему хотели устроить хорошую жизнь, но он оказался человеком неподходящим. В чем неподходящим, никто об этом не задумывался, но каждый был уверен теперь, что Сергей неподходящий человек.

Вечером к Дине заходил Никита Козлов, и, когда он ушел, Дина позвала Сергея.

— Вы отказались от места?

— Да, — отвечал Сергей испуганно, — у этого Щукина жена, дети…

— Ни жены, ни детей у него нет. Все он вам наврал. Вам помогают, а вы… Вот дурак!

И, круто повернувшись, она оставила Сергея одного в комнате.

Наутро Длиннобородый очень вежливо разъяснил Сергею, что он, к сожалению, должен просить его переехать в какое-нибудь другое помещение. Почтовому служащему был неприятен этот разговор: это Дина потребовала, чтоб Сергей больше не жил и не кормился у них.

— Вы понимаете, — страдал и путался Длиннобородый, — средства у нас малые, мы приютили только так, на первое время, до службы…

Через полчаса Сергей в прежней своей одежде — солдатской гимнастерке и рваных коричневых штанах — шагал по улице. Он был еще более одинок, чем тогда, когда явился в этот городок из Новороссийска.

Секретарь исполкома Ерш шел по степи к соляному озеру.

Жара угнала людей в дома и хаты, но не всех, конечно. На берегу озера, например, стоял голый человек, собиравшийся, должно быть, как и Ерш, купаться. Его спина заинтересовала Ерша; спина — от шеи до бедер — была исполосована рубцами и шрамами. Ерш пошел к человеку, чтобы спросить, от кого это он получил такие увечья. Но человек уже прыгнул в воду.

Ерш, раздеваясь медленно, наблюдал за незнакомцем. Тот поплавал немного, окунулся, вынырнул, еще раз окунулся, еще раз вынырнул, поплыл, и вдруг Ерш заметил с удивлением: человек лег на спину, скрестил руки на груди и стал медленно погружаться в воду. Ерш не видел его лица, но в этом неожиданном движении человека было нечто такое, что заставило секретаря вмиг сбросить с себя рубаху и кинуться в озеро.

Ерш в несколько взмахов доплыл до места, где ушел под воду человек, нырнул, ухватил в кулак мокрые волосы самоубийцы, вынырнул и с силой повлек незнакомца к берегу: плавал Ерш превосходно. Незнакомец не сопротивлялся, не хватал Ерша за ноги и пытался поднять голову над водой выше, чем надо.

Ерш успокоился только тогда, когда голый человек во весь рост встал перед ним на берегу.

Незнакомец извинялся:

— Я совсем не хотел топиться. Я пришел сюда искупаться: очень жарко. И вдруг так, в голову пришло: а что, если плюнуть на все? Но я бы вынырнул, уверяю вас, вынырнул бы…

Впрочем, он, видимо, был все же потрясен событием. Он повернулся к своей одежде, и Ерш снова увидел его спину.

— Да! — воскликнул он. — Что, это у вас со спиной?

Незнакомец быстро обернулся к Ершу грудью.

— Простите. Я забыл, что у меня такая спина. Это я в плену был. Шомполами били.

И он стал одеваться. Ерш спросил:

— Вы безработный? Незнакомец отвечал:

— Да. Почему вы догадались?

— Догадаться легко, — сказал Ерш.

Незнакомец уже оделся. Желтая выцветшая гимнастерка и рваные коричневые штаны скрыли его изуродованную спину, безволосую грудь и волосатые ноги. Шапки у него не было, и пыльные сапоги — в дырьях.

Ёрш спросил:

— А… а у кого вы были в плену?

— У белых.

Ерш с удовольствием заговорил:

— О, тогда все благополучно! Тогда превосходно! А я боялся, что вы — бывший белогвардеец. Таких сейчас безработных много, и их устраивать очень трудно. А если вы… Но почему же вы остались без работы?

— Не повезло после демобилизации.

— Ну, все равно, — говорил Ерш. — Как ваша фамилия?

— Козлов.

— Но у нас тоже есть Козлов, — удивился Ерш. — Это не ваш родственник?

Козлов махнул рукой.

— Нет! Какое там! У меня с ним пренеприятная история. И вообще…

— Ну, все равно, — перебил Ерш. — А ваше имя?

— Сергей Федорович.