Михаил Слонимский - Повести и рассказы

Павлуше исполнилось три года, когда новый механик довел няню до того, что она стала ревновать его даже к хозяйке. Ей казалось, что все женщины влюблены в этого каштановолосого высокого человека. Однажды мадам Лебедева настигла няню и механика в будке кинематографа. И сгоряча она прогнала обоих: любовное свидание в кинематографе, да еще в будке механика, показалось ей профанацией искусства.

Так мадам Лебедева потеряла привычную партнершу в скандалах, необходимую ей как ванна, как разговор за чаем. Ей приходилось теперь скандалить на стороне, с чужими, а это было не всегда приятно. Иной раз, когда мадам Лебедева уже успокаивалась, неопытная партнерша еще продолжала ворчать, и надо было, значит, ругаться через силу, нехотя, а это было уже антигигиенично: тратился не излишек энергии, а основной запас. А у Павлуши за год и два месяца сменилось пять нянь. Через год и два месяца прежняя, привычная няня вернулась.

Это произошло внезапно. Просто Павлуша выбежал на шум в кухню и увидел, что у плиты, обнявшись, стоят и плачут в умилении его мать и няня.

Четырехлетний Павлуша схватил няню за рукав и запрыгал в таком восторге, что этот момент, как самый яркий и радостный в его детстве, запомнился ему на всю жизнь. Навсегда остались в памяти — нянино коричневое драповое пальто, черная шляпка с цветами, желтая картонка и большой тюк, увязанный в серое одеяло. И необыкновенно вкусной показалась шоколадная лошадка, подаренная няней.

Значительно позже Павлуша узнал, что механик бросил няню, бросил с ребенком. Ребенка Павлуша заприметил не сразу: тот, тепло укутанный, лежал уже на кровати и пищал. Павлуша по-настоящему заинтересовался Маргаритой (так звали девочку) только тогда, когда она начала ходить и разговаривать. Матери по-разному относились к дружбе детей. У обеих была одна и та же мысль: дети подрастут, дружба заменится любовью — они женятся. Няня сильно надеялась на это, а мадам Лебедева заранее уже беспокоилась.

— Павлуша будет инженером или скрипачом, — говорила она и прибавляла как бы невзначай: — Когда он женится на девушке из хорошей, интеллигентной семьи, тогда я спокойно могу умереть.

Няня молча вздыхала. Она не решалась спорить: прежний пыл прошел, она стала старше и печальнее. А мадам Лебедева настаивала:

— Он женится на красивой девушке из состоятельной семьи. Я в нем уверена. Он не даст себя увлечь какой-нибудь вертушке.

Она всячески вызывала няню на спор, но та упорно соглашалась со всем, что говорила барыня. Тогда мадам Лебедева не выдерживала наконец:

— Беда с этими мальчиками. Ну, представьте, вдруг бы он пожелал жениться на вашей Маргарите! Ведь она ему совсем, совсем не пара!

И тут няня раскрывала рот, чтобы защитить дочь, доказать, что Маргарита, дочь механика, ничем не хуже Павлуши, сына мелкого чиновника. Но слов для спора не было, и няня соглашалась даже на то, что ее дочь — не пара Павлуше. Мадам Лебедева говорила недовольно:

— Какая вы стали…

Приходилось, несмотря на возвращение няни, по-прежнему скандалить на стороне.

Маргарите исполнилось шесть лет, когда у нее однажды заболел живот. Она ходила по комнатам молчаливая, с обидой на лице. Она не плакала, а только изредка всхлипывала, словно ее наказали — не больно, но незаслуженно. В эти дни мадам Лебедева как раз нанимала артистов для дивертисмента. И с утра до вечера раздавались у двери звонки. Передняя полна была ожидающими скрипачами, певцами, фокусниками, мелодекламаторами и прочим народом. Мадам Лебедева принимала их для скорости сразу по двое.

Скрипач играл «Лунную сонату», а в это же время акробат, стоя на голове, выкидывал штуки ногами. Мадам Лебедева слушала скрипача, не сводя внимательного взгляда с акробата.

— Хватит, — оборвала она музыканта на полуноте. — Я уже вижу, что у вас плохое туше.

— Простите, мадам, — вежливо возразил скрипач, — но я кончил консерваторию.

— Это неинтересно, — перебила мадам Лебедева. Слова эти относились уже к акробату, но скрипач принял их на свой счет и обиделся:

— То есть как неинтересно? У меня есть диплом.

— Ай! Да я не вам! — воскликнула мадам Лебедева. — Вам я уже отказала — у вас плохое туше. Я в музыке лучше вашего понимаю. А я вот ему — долго он еще будет на голове стоять? Ведь другие дожидаются.

Акробат принял нормальное положение. Тяжело дыша, он обратил налитое кровью лицо к мадам Лебедевой и услышал:

— Уходите же наконец. Чего вы еще ждете?

И вот сиплый тенор наполнил квартиру звуками арии Ленского. Замолк — и уже балерина запрыгала по комнате, изображая умирающего лебедя.

Вечером, когда низенький человек в клетчатых штанах показывал мадам Лебедевой ученую собаку, а гармонист извлекал пробные аккорды, собираясь аккомпанировать куплетисту, няня, войдя в комнату, шепотом спросила, где градусник.

— Вечно эти градусники! — воскликнула мадам Лебедева. — Ну, где всегда — у меня на туалете.

Куплетист понравился мадам Лебедевой (это был двенадцатый куплетист за день).

— Вас я тоже возьму, — обратилась она к человеку с ученой собакой и пошла в переднюю. — Нужны только певцы. Кто не певец — может уходить. Вера, последите, пожалуйста, за ними, а то прошлый раз чуть мои боты не унесли.

Вера вышла с заплаканными глазами.

— У Маргариты сорок градусов, — сказала она.

— Господи, какая я несчастная! — воскликнула мадам Лебедева. — И, конечно, это в самые горячие дни, когда у меня еще певца нет! Придется теперь брать первого попавшегося! И хоть бы кто-нибудь меня пожалел!

Она обратилась к артистам:

— Я, кажется, ясно сказала — уходить! Ну? Кто не певец — все уходите!

Из двух оставшихся певцов одного она наняла, другого прогнала. Потом пошла к Маргарите, приложила ко лбу девочки мягкую ладонь и определила:

— Ангина. Или, может быть, корь. Надо вызвать доктора.

И пошла пить чай. За чаем она рассказывала Вере о вчерашнем собрании кинохозяев:

— Сатурн — очень милый человек. Подходит ко мне: «Ах, Марья Васильевна!», то да се… Вот Гигант — неприятный мужчина и притом еврей. У него всегда вторым экраном идет. А у меня — первым экраном, монопольно на весь Васильевский остров. С воскресенья, например, «Белые рабыни» — из жизни проституток. Художественная, прямо научная фильма. Половая проблема. Ко мне уж гимназисты прибегают, справляются — у меня анонс. Я очень рада за молодежь — пусть поучатся, им это необходимо. И вы обязательно подите, Вера, вам-то это в особенности надо изучить. Даже Солейль мне позавидовал. А Солейль — очень понимающий человек.

На следующее утро, когда Павлуша проснулся, его не допустили к Маргарите. Доктор в белом халате мыл руки в ванной. Мадам Лебедева плакала. Из слов доктора Павлуша понял, что у Маргариты — натуральная оспа. Няня тупо сидела возле больной дочери. Павлуша подошел к запретной двери. Окликнул: