Екатерина Шевелёва - Испытания
- Название:Испытания
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Московский рабочий
- Год:1984
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Екатерина Шевелёва - Испытания краткое содержание
Испытания - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Куда там останавливаться! У меня еще пропасть работы, а завтра уезжаю! — воскликнула я.
Однако молодой садакх оказался настойчивым. Мы сели на скамейку. Теперь волны катились нам навстречу, а луна, тихая, светлая, стояла над нами.
— Сегодня ваша ракета достигла луны! — сказал Манодж.
И хотя его слова напоминали о невообразимых, почти недоступных человеческому сознанию скоростях, здесь, перед громадным морем и маленькой светлой луной наверху, отдыхая в просторе и тишине набережной, спокойно вдыхая, вбирая в себя этот простор и тишину, я почувствовала себя хозяйкой луны, куда долетела наша ракета. Моя ракета.
Итак, я узнала еще одно, неписаное правило ашрама: надо уметь находить время, чтобы остановиться и почувствовать простор планеты, простор Вселенной!
ЗЕРКАЛО
Наверно, по женской привычке я подошла к зеркалу. В нем я увидела почти рядом со своей физиономией — пыльной и потной после долгой жаркой дороги в машине — другое женское лицо. Я оглянулась и успела заметить, что худенькая женщина в тусклом сари исчезла в противоположном углу странной комнаты, в которой я находилась. Комнаты, похожей на зал древнего заброшенного замка. Стены здесь были сводчатые, сложенные из больших каменных плит. Кроме зеркала, прикрепленного на крюке, вколоченном в щель между плитами, в комнате висела крохотная электрическая лампочка на шнуре и выстиранное тряпье — на веревке, протянутой между двумя деревянными шестами. Шнур и веревка казались разбухшими от жары и влаги.
Я стояла, ожидая возвращения Ганпат Лала, который ушел за карманным фонариком, убедившись, что я спотыкаюсь в его владениях буквально на каждом шагу.
Ганпат Лалу принадлежали и этот старый дом, и придорожная чайная, ставшая нашим первым привалом на пути из Дели в южные штаты Индии. Мы, то есть индиец-шофер и я, всего полчаса назад познакомились с Ганпат Лалом, но он уже успел объяснить, что его чайная стоит на хорошей дороге, должна бы давать доход, да нет удачи! Четыре-пять рупий прибыли в день, а налог — большой и семья — большая. Свои дети, да еще родственники…
И действительно, в этот час, когда уже спала жара, закончился вечерний цикл работ и по обочинам дорог Северной Индии люди, наслаждаясь глотками чая, неторопливо судачили, в чайной Ганпат Лала было необъяснимо пусто. Только один посетитель — европеец — сидел за пустым каменным столиком, куря сигару. Его машину американской марки мы заметили еще раньше, подъезжая сюда.
В темном овале входа показалась светлая полоска, прыгающая по косой и кривой каменистой тропке. Это Ганпат Лал возвращался с карманным фонариком.
— Здесь была женщина. Очень красивая. Она почему-то убежала. Это ваша жена?
Торопливый ответ прозвучал раздраженно:
— Нет, нет. Совсем не жена. Не жена. Вдова. У меня племянник умер недавно.
Луч фонарика разыскивающе запрыгал по тряпью на веревке, по каменным плитам стен, на миг стер тусклое бельмо со старого зеркала. Ганпат Лал сказал:
— Во всяком случае сейчас тут уже никого нет.
Из комнаты с зеркалом мы вышли во двор, посреди которого росло дерево — огромное, сильное, делавшее дом Ганпат Лала еще больше похожим на заколдованный замок. Деревья проросли сквозь стены замка — совсем как в «Спящей красавице» на сцене Большого театра.
Пройдя через двор, мы оказались в длинном узком каменном коридоре, где находилась каморка, которую Ганпат Лал с уважением называл ванной комнатой. В ней на потолке торчал душевой колпак, похожий на заржавевший гвоздь, а из стены высовывался кран. Ни из душа, ни из крана нельзя было выдавить ни капли, но хозяин просунул мне ведро воды в дверь, и она закрылась с таким железным раскатистым грохотом, будто в каморку вместе со мной заперли тропическую грозу.
Я повесила ведро на мертвый кран и жадно стала кидать на себя пригоршнями изумительные лепешки прохлады. И вдруг чуть не закричала от неожиданности: железно загрохотала каморка, в дверную щель просунулась смуглая женская рука с полотенцем. Женская рука без единого кольца или перстня, без единого браслета. Ничего на руке — так необычно для Индии. «Вдова!» — подумала я и тут же вспомнила чью-то фразу: «Раньше в Индии вдовы сжигали себя на кострах кремации своих мужей».
Сейчас эта страшная традиция стала исключительным событием. Но мне однажды довелось приблизиться, так сказать, к самой крайней грани, отделяющей Прошлое от Настоящего.
…В Калькутте я была как-то раз на месте кремации, на берегу реки Хугли, дочери Ганга, как ее называют. Горели три костра. Черный пряный смрад застилал широкую рыжую реку. К одному костру тихо подошла женщина в темном сари и как бы слилась с густой дымной струей. Местные жители, стоявшие вокруг, не шевельнулись. Мой спутник, московский кинооператор, рванулся к задымленной женщине. Он чуть не выронил кинокамеру, и, по-моему, эта кинокамера спасла женщину в темном, вдову. Людская стена дрогнула, несколько человек мгновенно оттащили женщину от костра. Кто-то, истолковав испуганный порыв моего спутника как профессиональный азарт кинооператора, с упреком заметил: «Она хочет умереть не для кино». А кто-то другой сказал: «Пусть живет, если судьба того захотела. Это раньше вдовы сжигали себя на кострах своих мужей».
Но вдова по-прежнему, как того требуют вековые традиции, навсегда остается заклейменной несчастьем. Внешне это выглядит по-разному: в одних штатах вдова должна обрить голову, в других — навсегда забыть о том, что существуют зеркала, праздничные трапезы и традиционные — на любую цену — женские украшения: браслеты и браслетки, кольца и колечки, бусы и бусики…
«Надо будет сказать Мадану, что в семье Ганпат Лала случилось несчастье», — подумала я. Дело в том, что в товарищеских отношениях, сложившихся между мной и шофером корреспондентского пункта Маданом Моханом за два года работы «на колесах» — в Дели и Тривандруме, в Калькутте и Бомбее, в Патне и Бангалуре — установились неписаные правила: например, обязательный обмен информацией. Новость, пустяковая для одного из нас, могла оказаться важной для другого. Однажды шофер не сообщил мне об изменении на полчаса графика прибытия самолета из Москвы.
— Не все ли равно, прилетает самолет на полчаса раньше или на полчаса позже?
— Мне важно было встретить друзей из Москвы!
— Вы же их встретили потом!
В другой раз, в Бомбее, в английском ресторане, нам неожиданно заменили куриные котлеты на говяжьи. Заменили и ладно — велика важность, подумала я. Но когда эта «новость» случайно дошла до Мадана Мохана, он воспринял ее как трагедию: «Я съел мясо матери-коровы! Это — большой грех!»
Может быть, согласно каким-либо верованиям или традициям Мадан не мог ни ночевать, ни ужинать в «чайной», у владельца которой в семье жила женщина, заклейменная несчастьем, вдова?..
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: