Екатерина Шевелёва - Испытания

— Окошечко закрыть, Андрей Степанович? — Водитель, хотя уже успел усвоить, что новый редактор никогда не закрывает окна в машине, заметил профессиональным боковым зрением хмурую, как бы простудную тень на лице товарища Вагранова.

— Нет. Ничего. Благодарю вас.

Через несколько минут все будет в порядке. Панюша (как он привык называть жену) и домашние дела заслонят до завтрашнего утра все редакционные заботы.

Дочь Ваграновых Алена заканчивала консерваторию и, понятно, осталась в московской квартире: Но даже в отсутствие дочки вечера были приятно заполнены. Особенно когда Вагранов приезжал не усталым, когда удавалось вырваться из редакции пораньше.

Если бы кто-нибудь спросил Вагранова, работает, ли его жена, он удивленно ответил бы: «Конечно!» Прасковья Антоновна, правда, нигде не служила, но не только успевала от корки до корки читать все центральные газеты и «свою», областную, ездить на театральные премьеры и различные выставки, со вкусом одеваться, помогая в этом и дочке, — она успевала также читать художественную литературу, театральную и литературную критику. Хорошенькое личико Прасковьи Антоновны было малопримечательным. Вблизи оно, покрытое тонкими морщинами, выдавало возраст супруги редактора. Но она была безупречно сложена, и линии ее фигуры остались девическими.

С Панюшей было всегда уютно, забавно, очень часто и интересно. Свое мнение — о спектакле, о книге, о выставке — Прасковья Антоновна умела отстаивать. Впрочем, ее главным аргументом часто было: «Ты не можешь судить, ты сам не видел, а я видела!» Так Прасковье Антоновне удавалось добиваться того, что муж, отложив другие дела, ехал с ней, как он выражался, «на культурное мероприятие».

Однажды Прасковья Антоновна буквально заставила мужа поехать на выставку модного художника, о котором спорила общественность. Бок о бок с мужем она неторопливо шла по залам. Представители прессы старались уловить, какое впечатление производит выставка на авторитетных посетителей. Заметив это, Прасковья Антоновна держала полукруглые бровки свои чуть приподнятыми, а круглый ротик чуть-чуть приоткрытым.

— Ну что, ведь неплохо? — спросил жену Вагранов перед автопортретом художника. И запомнил ее суждение, правда, несколько книжное:

— Я думаю, что каждый большой художник создает свою образную и эмоциональную вселенную. А у этого хорошо раскрашенная модель вселенной.

Прасковья Антоновна не признавала в доме никаких разговоров о редакционных делах. О книгах — пожалуйста, о музыке, о театре — пожалуйста, о социологии — еще лучше. Но ни о каких гранках, газетных полосах или приемах посетителей! И Андрей Степанович одобрял нерушимое правило: не превращать дом во вторую редакцию. Впрочем, бывали исключения.

Однажды Вагранов рассказал жене, что на редколлегии его упрекнули в чрезмерном подчеркивании значения газетных заголовков: «Редактор, мол, партийный работник, не журналист, не понимает специфики литературного творчества, из мухи делает слона!» Прасковья Антоновна в тот же вечер перерыла книжные полки, нашла томик Брюсова и в нем рассуждение о том, как важно и как трудно поэту, писателю выбрать точный заголовок для своего произведения. Членам редколлегии Вагранов об этом не сказал: цитата пригодилась ему лично, просто для подтверждения его мысли.

Вагранов скорее догадывался, чем знал, что у Прасковьи Антоновны свои взаимоотношения с одним из отделов редакции, а именно с объединенным диспетчерским отделом, ведающим автотранспортом. Поскольку диспетчеры и водители обслуживали не только редакцию, но и несколько других учреждений, взаимоотношения Прасковьи Антоновны с отделом обсуждались очень широко.

Прасковья Антоновна поломала редакционные традиции.

В один из первых дней прихода нового редактора старший диспетчер, любимец редакции Лев Иванович Забойкин, или просто Лева, позвонил новой «главной супруге» на дачу, дабы узнать, когда машина нужна «квартире»? Это была обычная терминология диспетчерской: «квартире редактора нужна машина тогда-то», «квартире заместителя надо послать машину туда-то», «квартира ответственного секретаря будет ждать машину там-то». Ни водители машин, ни диспетчеры не удивлялись, когда «квартира» появлялась тогда-то и там-то в образе домработницы, едущей на рынок, или приятельницы кого-либо из членов данной семьи, направляющейся в парикмахерскую. Однако обычная терминология оказалась почему-то непонятной новой «главной супруге».

— Простите, не понимаю, какой квартире? — негромко переспросил Леву женский голос.

— Вашей, так сказать, квартире, — объяснил хорошо воспитанный Лев.

— Мы живем на даче. У нас на городской квартире сейчас никого нет.

— Но вы, так сказать, Прасковья Антоновна Вагранова?

— Да.

— Значит, самое главное мы установили, — элегантно сказал Лева. — А я, к вашим услугам, старший диспетчер. И мы, знаете, называем квартирой и дачу, и, простите, вас как супругу, и вообще все, что, так сказать, окружает товарища Вагранова в домашних условиях, так сказать.

В трубке прозвучал мягкий смех.

— Благодарю вас, — сказала новая «главная супруга», — но мне как квартире машина не нужна.

Лева положил трубку и недоумевающе поглядел на водителей, забивающих «козла». Потом снова набрал номер дачи нового редактора.

— Прасковья Антоновна! Это опять старший диспетчер Забойкин, так сказать, Лева. Если я чем обидел вас, извините, но только я одно хочу установить: когда квартире вашей послать машину и куда? Ведь должен я заранее знать это, Прасковья Антоновна!

Пауза была долгой. И наконец:

— Товарищ Забойкин, я, пожалуй, действительно воспользуюсь вашей любезностью. У вас, наверное, есть возможность связаться с таксопарком быстрее, чем я им дозвонюсь. Если вам не трудно, пошлите мне такси к трем часам на дачу.

— Хорошо, — озадаченно пообещал Лева и, лишь положив трубку, установил, как глубоко оскорбила его новая «главная супруга» своим капризным отказом воспользоваться редакционной машиной. Может, посерьезней что? Может, дело увольнением пахнет?

Референт нового редактора, вместе с ним приехавший в редакцию из Москвы и еще не запомнившийся коллективу по имени, внимательно выслушал старшего диспетчера. Выслушал, да не успокоил. Коротко ответил, что Прасковья Антоновна Вагранова ездит на служебной машине мужа вместе с ним, а в других случаях служебной машиной мужа не пользуется.

— А если дождь? — растерянно пролепетал Лева.

— Берет зонтик.

— А если, так сказать, после театра?

— Старается, чтобы муж тоже ходил в театр хотя бы иногда. А если одна, то возвращается на такси или на автобусе. В ту сторону городские автобусы ходят.