Леонид Почивалов - Двое в океане [Хроника одного рейса]

Когда они с Чайкиным вышли из-за пакгаузов, их встретил сильный ветер с моря. Он поднимал на причале мелкую и колкую цементную пыль и пригоршнями швырял в лица. В заливе бычились крутые гривастые волны. Значит, налетел шквал. Сегодня утром Алина Азан предупреждала: всякое может быть, погода в этом районе капризная.

Вода была малой, ее уволок отлив, и «Онега» заметно присела у стенки причала. Возле судна прохаживалось несколько марокканцев — то ли из портовых рабочих, то ли просто зеваки. «Что им здесь делать при таком ветре», — подумал Смолин. Поставив ногу на первую ступеньку трапа, он вдруг спиной почувствовал на себе чей-то взгляд. Оглянулся и в стоящем недалеко от трапа человеке в потрепанной кожаной куртке узнал парня, который подходил к ним, когда они пили чай в припортовом кафе. Его запекшиеся губы с трудом вытянулись в приветливую улыбку.

— Бонжур, месье!

Смолин кивнул в ответ. Глядя на угловатые костлявые плечи парня, подумал, что хорошо бы пригласить его сейчас на борт судна, дать ему борща, и не тарелку, а целую кастрюлю наваристого борща — лопай на здоровье!

В каюту к Смолину пришел Чайкин: их покупки были в одном пакете, и парню не терпелось рассмотреть как следует обновку.

Глядя на искреннюю, почти детскую радость Чайкина, снова натянувшего на себя пальто, Смолину захотелось сказать парню что-то хорошее, ободряющее.

— Ну прямо английский лорд!

— Правда? Я так давно мечтал именно о кожаном. А вы, Константин Юрьевич, тоже сделали классную покупку! Очень даже элегантное пальто! Словом, нам сегодня с вами повезло.

Смолин поднял на него глаза:

— Повезло? Вы считаете, что нам сегодня повезло?

Счастливая улыбка медленно растаяла на лице Чайкина. Он молча снял пальто, бросил на диван.

— Но ведь еще не все потеряно, Константин Юрьевич. Придется дело отложить, но не все потеряно! Я только что на палубе разговаривал с Клиффом. Он спрашивал, как мы провели время в Танжере. А я ему: мотались, мол, в поисках дурацкого конденсатора! А он в ответ: «Думаю, что это не такая уж большая проблема! Хотите — помогу? Пошлю радиограмму в Норфолк. И там получите свой любезный конденсатор». Клифф — настоящий американец! Что для нас проблема — для него — пустяк. У них ведь деньги…

Смолин почувствовал, как меняется настроение, будто кто-то умиротворяюще погладил его по голове.

— Ну вот, Андрей, это уже похоже на везенье. Это уже то, о чем надо было бы сообщать сразу. А ты — пальто!

Он положил руку на плечо Чайкина:

— Но и с пальто, конечно, тоже повезло. Оно как раз по тебе!

Чайкина он впервые назвал на «ты».

Отход задерживался: был плохой напор в портовой водомагистрали и капитан не хотел сниматься до тех пор, пока не примет нужного объема воды. Только к вечеру водяные танки оказались полными и можно было уходить. Но сняться оказалось делом нелегким — ветер усилился, к тому же стал прижимным. В порту действовал всего один буксир, он с мучительным напряжением выволок «Онегу» от причала на середину бухты. Смолин стоял на палубе, как раз под крылом мостика, и слышал, как капитан, надрывая голос, отдавал команды подчиненным на мостике, как по-арабски кричал лоцман в микрофон портативного радиопередатчика, посылая распоряжения на борт буксира, как переругивались — тоже по радио — стоявший на крыле мостика вахтенный помощник с боцманом, докладывавшим с бака обстановку отрыва борта.

— Повторяю, чтоб вашу мать… лево, лево руля… говорю, оглохли, что ли!

Увидев свесившуюся над бортом голову Бунича, его обезображенное напряжением лицо, искореженный криком рот, Смолин подумал, что не так-то просто быть капитаном, и грех требовать от Бунича мягкости в обхождении и светских манер, когда сейчас он один несет полную ответственность за жизнь ста с лишним человек, а также за судно, которое стоит несколько миллионов.

— Что он кричит? — спросил стоявший рядом со Смолиным Клифф Марч.

— Ругается.

— Крепко?

— Вполне!

Клифф одобрительно кивнул:

— Его можно понять. При такой-то погоде!

— Ветер в порывах до десяти баллов! — заметила оказавшаяся в их компании Алина Азан.

— Кост, ты не поможешь мне записать русские ругательства?

— Зачем они тебе?

— Я хочу знать русский язык. А не бывает настоящего языка без ругательств. Без них не обойтись. Ругательства помогают человеку в стрессовых состояниях. Например, капитан сказал «вашу мать». Что это значит? При чем здесь мать? Объясни!

Рядом давился смехом Крепышин.

— Нет, Клифф, это объяснять я не хочу. Думаю, что вполне можно обойтись и без ругательств, твой русский язык только выиграет…

— Не хотите ли чайку? — пришла на помощь Алина. — Клифф купил в Танжере отличного английского чая.

Смолин обрадовался:

— С удовольствием!

Лаборатория Азан находилась на верхней палубе, как раз под рулевой рубкой. Она состояла из двух отсеков, заставленных аппаратами и приборами. Алина проводила здесь почти все время: надо наблюдать за показаниями приборов — сила ветра, температура воздуха, температура воды, следить за приемом на трех аппаратах синоптических карт из Москвы, Европы, Америки… Нужно ежедневно составлять местные прогнозы для штурманов, вести служебный дневник… Только поворачивайся! Поначалу попытались прикрепить к метеолаборатории Шевчика — дежурить не больше двух часов ночью. Не захотел на магнитометре, так хотя бы здесь поможет. Но толку от него было мало — во время дежурства частенько засыпал, пропуская сроки приема синоптических факсимильных карт, в записях делал ошибки, и Алина вскоре решительно отказалась от его помощи. И вот неожиданно рядом с ней оказался Клифф Марч. Несмотря на молодость, он ученый с именем, один из инициаторов международного проекта по изучению энергоактивных зон океана, — ради этого проекта и шла «Онега» в Атлантику. На подходе к намеченному полигону вместе с нашим отрядом гидрологов Томсон, Марч и Матье должны были разработать детальный план совместных действий, заранее по радио передать его на американские научные суда. Времени до дня условленной встречи было немного, главные действующие лица предстоящего эксперимента работали на «Онеге» без передыху, но когда передых все-таки случался, Клифф неизменно оказывался в лаборатории Алины Азан. И часто заменял ее на дежурстве, порой нес вахты даже ночью, давая женщине отдохнуть.

По тому, как держался сейчас в лаборатории Клифф Марч, было ясно, что он чувствует себя здесь как дома. Время от времени подходил к приборам, что-то записывал в лежащие на столах тетради, крутил ручки аппаратов, настраивая их.

Хозяйка лаборатории исчезла на минуту и появилась переодетой в темное, подходящее к вечернему чаепитию платье, даже успела восстановить подпорченную ветром прическу. Ее ловкие руки проворно парили над столом, расставляя блюдца, чашки, нарезая лимон… Марч и она были сейчас похожи на дружную супружескую пару, которая с удовольствием принимает долгожданных гостей.