Аркадий Недялков - В сантиметре от смерти

Гульбай и бабушка уже наградили спасенных пострелят отнюдь не ласковыми шлепками. Звучавший за минуту до этого веселый смех сменился ревом.

— Вот ведь непоседа, — взволнованно говорил Гульбай, крепко держа за руку отчаянно ревущую Зарипу. — Это уже третий раз она играет со змеей. Ругал я ее, наказывал, ничего не помогает! Просто не знаю, что с ней делать! С нее глаз спускать нельзя!

— Конечно, за ребятишками нужно смотреть, — сказал Илларионыч, взволнованный не меньше отца. — Эта забава могла плохо кончиться.

Охотники вернулись к прерванному завтраку, а дети опять принялись играть, но уже под надзором бабушки,

Понемногу все успокоились.

— Кошка наша очень хорошо ловит змей, — сказал Гульбай. — Через день, через два обязательно приносит к порогу мертвую змею. Наверно, поэтому дети и не боятся их.

— Кошка ловит змей? — удивился Костя. — Это интересно. В жарких странах есть такие зверьки, мангусты, те действительно вступают в схватку со змеями и всегда выходят победителями, но чтобы наша обычная кошка ловила змей, этого я еще не слыхал.

— Хочешь, покажу? — сказал Гульбай. — Дай мне одну эфу.

— Учти, змея может укусить кошку, и тогда она погибнет, — предупредил Костя. — У нее нет иммунитета к змеиному яду, как у мангусты.

— Нашу кошку змея не укусит. Давай змею, увидишь сам!

— Алеша, принеси, пожалуйста, мешочек с той эфой, которую ты поймал вчера последней. Она поменьше, кошке легче будет.

— Э, — сказал Гульбай, — любую змею давай. Кошка с любой справится!

Алексей пошел к машине за змеей, а Гульбай поднял с ковра спавшую на нем большую дымчатую кошку.

— Пойдемте во двор! — обратился он ко всем.

Алексей принес эфу.

— Пускай змею на землю, и не шумите. Иначе кошка испугается и убежит, — сказал Гульбай, лаская животное.

Выпущенная эфа вначале свернулась «тарелочкой», а потом стала боком-боком уползать в сторону.

Кошка увидела ползущую змею и рванулась из рук хозяина. Гульбай поставил ее на землю и разжал руки. Кошка тотчас прыгнула к змее и, высоко подпрыгнув на трех лапах, занесла четвертую над головой змеи. В ту же секунду змея бросила к лапе переднюю часть своего тела с широко раскрытой пастью. В пасти видны были два длинных острых зуба. Бросок змеи был молниеносен, человек не успел бы среагировать на это движение, но кошка успела. Оттолкнувшись от земли тремя лапами, она не отпрыгнула, а скорее взлетела вверх над змеей. Змея отпрянула назад и снова свернулась «тарелочкой», прижав голову к изгибу туловища. Кошка осторожно обошла ее сзади и лапой хлопнула по хвосту. Снова эфа кинулась на кошку, как развернувшаяся пружина, и снова промахнулась. Голова змеи скользнула мимо лапы кошки. Кошка отскочила в сторону и ударила змею лапой по голове. Голова змеи стукнулась о землю, эфа на мгновенье замерла, и в тот же миг кошка схватила ее голову зубами. Раздался хруст, и обмякшее тело змеи бессильно повисло в зубах кошки. Кошка хищно заурчала и, волоча за собой мертвую эфу, побежала прочь.

— Вот как! — торжествующе проговорил Гульбай. — Видел теперь?

Изумленные охотники молча переглянулись.

— Вот уж не ожидал от кошки такой прыти! — удивленно сказал Костя. — Спасибо, Гульбай, это было очень интересно видеть!

Остальные зрители тоже восхищались смелостью и ловкостью кошки.

— Съест она змею или бросит? — спросил Костя Гульбая.

— Нет, есть не будет, — ответил тот. — Принесет и положит возле порога.

— Хорошо иметь такую кошку: она ни мышь, ни змею в дом не пустит, — сказал Курбан-Нияз.

— Пошли, товарищи! — заторопился Костя. — Время не ждет. Нужно охотиться.

Через несколько минут охотники направлялись к берегу Сурхан-Дарьи.

Ловили эф на берегу реки четыре дня. После тяжелых походов в горах было бы совсем нетрудно прогуливаться по берегу, осматривая обрывчики и овражки, в которых водились эфы, если бы не наступившая жара. Солнце, несмотря на апрель, жарило по-летнему. Температура воздуха в тени достигала 22–23 градусов. Прямые солнечные лучи обжигали кожу так, что лица и шеи у охотников вначале стали вишневого цвета, а потом кожа вздулась волдырями и зашелушилась. Тело болело, и это мешало спать ночами. Мать Гульбая посоветовала охотникам на ночь смазывать обожженные солнцем места кислым молоком. Стало легче. Да и охотиться днем перестали, потому что эфы уходили от жары в норы. Их можно было встретить только рано утром до наступления жары и вечером после захода солнца. Охотники настойчиво продолжали поиски и отлов змей.

В один из дней на охоте едва не пострадал Костя. Вернее, он пострадал, но от палки Илларионыча… Дело было так. Костя шел по дну глубокого сухого арыка. На откосе он заметил сразу трех эф, но и змеи увидели Костю. Одна из них стала медленно пробираться к норке. Горячий и отчаянный Костя не мог допустить, чтобы у него па глазах змея ушла в норку, и он решил ее задержать. Для этого достаточно было крючком сбросить змею на дно арыка. Костя же сделал иначе. Он прыгнул и дернул змею за хвост. Это было очень рискованно, змея могла моментально изогнуться и схватить зубами его руку. На этот раз безрассудный поступок Кости прошел благополучно. Змея скатилась на полметра ниже. Костя подцепил ее крючком, сбросил на дно арыка и поймал. Следом за первой в мешок попали и обе другие. Костя повернулся, торжествующе посмотрел на стоящего рядом Илларионыча и… стремглав бросился бежать. Илларионыч гнался за ним, размахивая длинным прутом.

— Стой, идол! — кричал ему Илларионыч. — Стой, все равно не уйдешь!

— Илларионыч, прости! Ей-богу больше не буду! — взмолился Костя.

Илларионыч догнал его и, не внемля мольбе, ощутительно хлестнул прутом чуть пониже спины. Костя подпрыгнул и почесался.

— Спасибо, Илларионыч, за науку!

— На здоровье, Костя, — серьезно ответил Илларионыч.

Наблюдавший за этой сценой Курбан-Нияз тоже взял в руки прут.

— Курбан-Нияз, хоть ты пожалей! — жалобно завопил Костя. — Мне уже попало от Илларионыча!

— Сам просил стегать тебя прутом, когда будешь горячиться, — ответил Илларионыч. — Хлестни его, Курбан-Нияз, посильнее. Пусть в чувство придет. Герой нашелся, эфу голыми руками хватать! Укусит его, потом сворачивай экспедицию и спасай дурака! Не жалей, Курбан-Нияз!

— Ладно, — опуская прут, сказал Курбан-Нияз. — Ему уже попало от тебя. Обидно только то, что он от нас требует осторожности, а сам ее не соблюдает. Надо кончать отлов. Иначе Костя здесь сложит свою голову.

Возражать друзьям Костя не мог. Он покраснел и опустил глаза:

— Честное слово, друзья, больше не буду!