Камил Икрамов - Дело моего отца [Роман-хроника]

Крестинский . Я не входил в состав троцкистского центра потому, что я не был троцкистом.

Вышинский . Вы не были троцкистом?

Крестинский. Не был.

Вышинский . Никогда?

Крестинский . Нет, я был троцкистом до 1927 года.

Председательствующий . В начале судебного заседания на мой вопрос вы ответили, что никогда троцкистом не были. Вы это заявили?

Крестинский . Я заявил, что я — не троцкист.

Вышинский . Итак, вы до 1927 года были троцкистом?

Крестинский . Был.

Вышинский . А в 1927 году вы когда перестали быть троцкистом?

Крестинский . Перед XV съездом партии.

Вышинский . Напомните дату.

Крестинский . Я датирую мой разрыв с Троцким и с троцкизмом 27 ноября 1927 года, когда я через Серебрякова, возвратившегося из Америки и находившегося в Москве, направил Троцкому резкое письмо с резкой критикой…

Вышинский . Письма этого у нас нет в деле. У нас есть другое письмо — ваше письмо на имя Троцкого.

Крестинский . Письмо, о котором я говорю, находится у судебного следователя, потому что оно изъято у меня при обыске, и я прошу о приобщении этой переписки.

Вышинский . В деле есть письмо от 11 июля 1927 года, изъятое у вас при обыске.

Крестинский . Там же есть письмо от 27 ноября.

Вышинский . Нет такого письма.

Крестинский . Не может быть…

(И здесь не удалось. Прокурор вынужден вильнуть в сторону. — К. И .).

Вышинский . У нас сейчас ведется судебное следствие, а ведь вы на следствии не всегда говорили правду. Вы говорили на предварительном следствии, что вы формально не входили в центр. Значит, на предварительном следствии вы признали, что входили вообще, по существу, в троцкистский центр. Вы признавали это на предварительном следствии?

Крестинский . Нет, не признавал.

Вышинский . В ваших показаниях (т. 3, л. д. 9) вы показывали: «Формально не входил…». Значит, можно понимать так, что не формально входили. Верно?

Крестинский . Я не входил вообще в состав троцкистского центра.

Вышинский. Значит, вы дали неправильные показания?

Крестинский . Я же заявил, что эти мои показания не соответствуют действительности.

Вышинский . Когда я вас допрашивал на предварительном следствии, вы мне говорили правду?

Крестинский . Нет.

Вышинский . Почему вы мне говорили неправду? Я вас просил говорить неправду??

Крестинский . Нет.

Вышинский . Просил я вас говорить правду?

Крестинский . Просили.

Вышинский . Почему же, когда я вас прошу говорить правду, вы все-таки говорите неправду и заставляете следователя писать это, потом подписываете? Почему?

Крестинский . Я дал прежде, до вас, на предварительном следствии неправильные показания.

Вышинский . …и потом держались?

Крестинский . … и потом держался, потому что на опыте своем личном пришел к убеждению, что до судебного заседания, если таковое будет, мне не удастся опорочить эти мои показания .

(Разрядка моя. Нужно ли еще что-нибудь для полной дискредитации этого процесса? Но нам все мало. Мы никак не можем понять, в чем дело. Почему они говорили неправду? — К. И .).

Вышинский . А теперь вы думаете, что вам удалось их опорочить?

Крестинский . Нет, не это важно. Важно то, что я заявляю, что не признаю себя троцкистом. Я не троцкист.

Вероятно, разумнее было бы прекратить допрос Крестинского, перенести его в конец процесса, дав возможность палачам обработать жертву. Или пускай так все и останется, как уже случилось: Крестинский отказался, но свидетели его изобличили. Мало ли случаев, когда полностью изобличенный преступник отрицает свою вину. Никакой суд, в конце концов, это не смущало. Но Вышинскому необходимо добиться признания. Запутать? Нет — запугать. Нажать, продемонстрировать подлость и грубую силу, напомнить этому несчастному, с кем он имеет дело, сломить волю. Галина Серебрякова уверяла меня со слов сведущих людей, что в специальной ложе за занавесом кто-то видел силуэт «человека с усами» и чувствовался запах трубочного табака. Сталин, мол, лично наблюдал и, вероятно, давал практические советы относительно пыток. Сейчас мне не так интересны отношения Сталин — Икрамов, как Сталин — Вышинский. Что один испытывал к другому?

Вышинский . Вы сообщали, что вы находились на особо конспиративном положении. Что это значит — «особо конспиративное положение»?

Крестинский. Вы же знаете…

Вышинский. Вы меня в качестве свидетеля не привлекайте к этому делу Я вас спрашиваю, что значит — на особо конспиративном положении?

Крестинский . Это было сказано в моем показании.

Вышинский . Вы не хотите отвечать на мои вопросы?

Крестинский . Эта фраза о том, что я нахожусь на особо конспиративном положении, есть в моем показании от 5 или 9 июня, которое от начала до конца является неправильным.

Вышинский . Я не об этом вас спрашиваю, поэтому прошу не спешить с ответами. Я спрашиваю, что значит — нахожусь на особо конспиративном положении?

Крестинский . Это не соответствует действительности.

Вышинский . Это мы потом будем выяснять. Я хочу понять смысл заявления о том, что вы находитесь на особо конспиративном положении.

Крестинский . Если бы это соответствовало действительности, то это означало бы, что я, будучи действительно троцкистом, принимаю все меры для того, чтобы скрыть свою принадлежность к троцкизму.

Вышинский . Прекрасно, а чтобы скрыть, надо отрицать свой троцкизм?

Крестинский . Да.

Вышинский . Сейчас вы заявляете, что вы не троцкист. Не для того ли, чтобы скрыть, что вы троцкист?

(Очень трудно в этом случае сдержаться: не выругаться, не заплакать. — К. И .).

Крестинский (после молчания). Нет, я заявляю, что я не троцкист.

Вышинский (обращаясь к суду). Можно спросить обвиняемого Розенгольца? Обвиняемый Розенгольц, вы слышали этот диалог?

Розенгольц . Да.

Аркадий Павлович Розенгольц — Народный комиссар внешней торговли СССР, член партии с 1905 года, работал под кличкой «Степан». В Октябрьские дни он распропагандировал и привел к Моссовету первую войсковую часть — самокатный батальон.

Сейчас вряд ли нужно вспоминать все его заслуги перед партией В данном тексте следует отметить, что А. П. Розенгольц был человеком, вызвавшим дрожь зрителей в Октябрьском зале Дома союзов, когда во время своего последнего слова вдруг запел: «Хороша страна моя родная… Нет такой другой страны на свете, где так вольно дышит человек». [15] Несколько искаженный текст песни цитируется по стенографическому отчету. Очевидцы утверждают, что А. П. Розенгольц пел эти слова.