Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 2. Волга — русская река

— Разрешите, товарищ полковник, мне идти?

— Пожалуйста. Доброго вам пути, товарищ майор.

Харин направился к выходу, слегка прихрамывая на правую ногу.

— У вас что с ногой, товарищ Харин? Болит?

— Оступился. Небольшое растяжение…

Канашов взял телефонную трубку.

— Кто это? Передайте дежурному — мне нужна машина.

Они стояли, молчали. Вошел шофер.

— Отвезите майора Харина.

— Куда?

— Он вам сам скажет…

Весна была щедра солнечными днями, а земля — животворными соками и влагой. Травы и деревья размахнулись в росте и кипели в буйном цвету.

А человек, хозяин всего, ходил по земле между жизнью и смертью. Шла война. Об этом постоянно напоминали артиллерийский гром, неумолчный гул самолетов в воздухе. По полям — зигзагообразные ряды заборов из колючей проволоки, за которыми в извилистых канавах — траншеях сидели с оружием противники. Они с неумолимой жестокостью и непреклонной решимостью уничтожали неустанно друг друга, днем и ночью. Советские войска защищали родную землю, и это было их священным правом. Немцы же делали это, как захватчики, не считаясь ни с какими человеческими правами.

Старший лейтенант Миронов был на наблюдательном пункте командира стрелковой роты Натевадзе. Его рота оборонялась в центре батальона, где находилось полуразрушенное здание спиртозавода, за которое непрерывно шли бои. Завод был выгодным опорным пунктом, так как он примыкал к возвышенности и к нему сходилось несколько дорог, в том числе одна шоссейная. В то же время он причинял много неприятностей командиру роты. Из подвалов завода при его эвакуации не успели вывезти бочки со спиртом, и теперь требовалась организация надежной охраны от любителей горького. Для этого надо было дополнительно выделять людей, в которых и без того ощущалась острая нехватка из-за больших потерь. Завод был бельмом на глазу у немецкой обороны, так как он контролировал подступы на большую глубину.

После отражения третьей в это утро атаки немцев Миронов и Натевадзе находились на наблюдательном пункте и просматривали в бинокль передний край немецкой обороны.

Командир роты Натевадзе был среднего роста, но плотного телосложения. Когда он подходил к амбразуре и становился рядом, Миронов сразу же ощущал, что в блиндаже становилось теснее. Обладал Натевадзе недюжинной силой и не упускал случая померяться ею в рукопашной схватке с немцами. Крупная его голова покоилась на широкой короткой шее. Под стать массивной фигуре он имел крупные черты лица. Натевадзе стоял рядом, дышал мощно и шумно.

— Сограт Ильич, — обратился к нему Миронов, продолжая вести наблюдение, — как думаешь, что нам сделать, чтобы отбить немцам охоту соваться на завод?

Район обороны этой роты не давал покоя и командованию.

— Товарищ комбат, сам думаю и никак не придумаю, как им заказать сюда ходить…

В это время немецкие минометчики, рассерженные неудачной атакой, вели методически огонь по заводу.

— Не понравилось немцу. Крепко их по башке стукнули сегодня. — Натевадзе кивнул головой в сторону, где по полю валялось множество трупов, Командир роты, морщась от боли, ощупывал повязку на голове. В сегодняшней рукопашной схватке с немцами он не избежал ушибов и ссадин. Левая сторона его головы распухла, и пилотка, свалившаяся набекрень, казалось, держалась только на ухе.

— Нет, сейчас немец атаковать не станет. Разве только к вечеру соберется, — сказал Миронов.

— Товарищ комбат, давайте потихоньку выпустим спирт в землю. Так чисто сделаем, никто и не подкопается… Как мне быть дальше: у меня всегда полроты в охране, а полроты пьяные. Ну сколько терпеть еще будем такое безобразие?

Мысль о том, что надо избавиться от спирта, давно приходила к Миронову. Он доложил об этом командиру полка. Изнанкин выругал его за бесхозяйственность и приказал своему помощнику по снабжению взять на учет каждую бочку и вывезти спирт на склады полка. Но помощник не торопился с выполнением приказа. Он не горел желанием заводить учет и организовывать вывоз спирта под обстрел немецких минометов. Командир полка изредка напоминал ему, но помощник каждый раз находил уважительную причину; то у него не хватало транспорта, то людей, то он ссылался на более насущные нужды — доставку боеприпасов, горючего и продовольствия.

Натевадзе закурил, жадно глотая дым, потом постучал массивным кулаком себя по лбу и сказал с разочарованием комбату:

— Дурная башка, и как это я не успел вылить весь спирт? Никто бы и не ругал нас, списали бы на немцев. А теперь что делать?

— Вот что, Сограт Ильич: «После драки кулаками не машут» — говорит русская пословица. Главное сейчас — сделать недоступными немцам подступы к заводу. Вон видишь, мелкий овражек с кустами?

— Вижу.

Овражек упирался в передний край нашей обороны. Немцы не раз использовали его, как один из скрытых подступов, для накапливания пехоты.

— Этот овражек работает не на нас, а на немцев, хотя мы его и простреливаем. По-моему, там надо установить скрытую огневую точку с двумя направлениями огня. Одно — в сторону противника, другое — параллельно нашей обороне. Выход из овражка придется заминировать. Ты, Сограт Ильич, и займись этой работой сегодня ночью. Саперов я тебе выделю.

Натевадзе тяжело вздохнул.

— Трудно, товарищ старший лейтенант, очень трудно.

— Знаю, что нелегко. Но надо.

— Если обнаружат, что мы работаем, они нам жизни не дадут.

— Знаю. В том и главная задача — скрыть от немцев, чтобы не пронюхали.

— Есть, товарищ старший лейтенант.

— Каждое утро докладывайте мне, что сделано. Артиллерия окажет поддержку вашей роте.

Они распрощались. Миронов свернул в ход сообщения и направился на свой командный пункт. И тут услышал он частые очереди немецких автоматов, перемежающиеся с редкими разрывами мин. Маскируясь густыми кустами прошлогоднего бурьяна, он осторожно раздвинул их на бруствере и увидел странную картину. На нейтральной полосе между нашими и немецкими позициями полз по-пластунски боец. Его пилотка изредка появлялась на поверхности луга в разноцветье и снова исчезала.

«Кто это? Что он там делает? Это по нему всполошившиеся немцы открыли огонь».

К Миронову подошел Натевадзе.

— Зачем вы послали бойца? — показал Миронов.

— Я никого не посылал, товарищ старший лейтенант.

— Но это же ваш боец там ползет? Как же вы не знаете, что он там делает? — возмутился Миронов.

Натевадзе обещал узнать и ушел, а Миронов продолжал наблюдать за странным бойцом. Пока командир роты ходил узнавать, боец стал возвращаться, и огонь по нему со стороны немцев еще более усилился. И вдруг все замолкло, как по команде: «Отставить!» Наступила необычная для фронта тишина, в которой можно было, услышать гудение пчел, летающих над цветущим лугом. Миронов бросился бежать по ходу сообщения к траншее. Надо было узнать, кто этот боец и что он там делал, привлекая к себе огонь врага.