Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 2. Волга — русская река

Из всех мартовских дней этот выдался на редкость теплым и солнечным. В раскрытые форточки долетали мелодичный звон капель, чириканье воробьев. И будто по заказу этот светлый и веселый день совпал с женским праздником 8 марта. К нему готовились все. За несколько дней до него начались генеральная уборка помещений, мытье полов и окон, смена белья. Школьники — шефы госпиталя принесли в палату пучки нарезанных веток и расставили в банках с водой на тумбочках. Няни то и дело меняли для них теплую воду. К празднику ветки ощетинились копьями светло-зеленых клейких листочков. Врач палаты Софья Борисовна, пришедшая раньше всех утром, по улыбкам твоих больных прочла, что многие из них сегодня чувствуют себя хорошо.

Накануне праздника в палату приходил уполномоченный по сбору средств в фонд Красной Армии. Он торжественно объявил, что их палата заняла первое место по сбору денежных средств и что командование госпиталя объявляет им благодарность. Палату навестили и поздравили с женским праздником начальник и комиссар госпиталя. Потом пришли с поздравлениями пионеры-шефы и принесли в подарок палате книги. Они спели и сплясали и, пожелав всем скорейшего выздоровления, покинули палату под аплодисменты.

Но, пожалуй, из всех событий, которые произошли в этот день, ничто так не всколыхнуло госпиталь, как явление «жениха с неба». Да, этот поразивший всех случай иначе и не назовешь. Он стал предметом шуток, зависти, радости и даже сплетен. В то время когда в женской палате каждый был занят своим делом, Ляна стояла у окна и жадно всматривалась в голубое небо. Как только из открытой форточки до ее слуха долетали звуки самолета, она приклеивалась к стеклу лбом и стояла, пока звук не затихал. Женщины, наблюдая за ней, шептались между собой:

— Страдает, видно, девка, по своему летуну.

— Да, да! Она ждет, а его, гляди, может, давно и в живых нет.

Часов в двенадцать Ляна, разочарованная и утомленная бесцельным ожиданием, прилегла на койку. Она старалась отвлечь себя чтением от истомивших ее беспокойных мыслей, И тут она услышала приближающийся звук самолета. Вскочила, снова прильнула к стеклу. И увидела, как самолет, покачивая крыльями, снижается у госпиталя.

— Василий! — не помня себя от радости, крикнула она, даже не соображая, что он ее не слышит.

Женщины и девушки в палате дружно рассмеялись. Некоторые шутили:

— Смотри, как бы к тебе в палату не влетел.

— На крышу сядет — так по тебе соскучился.

— У него и без тебя девок повсюду. Знаю я этих летчиков…

— Что, сама обожглась и другим заказываешь?

Пока шел этот разговор, и одни смеялись над Ляной, а другие ей сочувствовали, самолет сделал еще круг над госпиталем и пошел на посадку.

Теперь уже к окнам бросились все, кто мог встать с коек, и глядели, не веря своим глазам. Самолет пошел на снижение и приземлился на широкой улице, неподалеку от госпиталя. Из него вылез летчик и быстрой походкой направился к зданию. Это был Василий Самойлов. Ляна была настолько растерянна, что заметалась по комнате и потом упала на койку и разревелась. Женщины окружили ее, стали успокаивать, совали ей платки, радовались за нее, советовали взять себя в руки. А он зашел, скинул шлем, тряхнул цыганским чубом (глаза его светились озорным огнем) и сказал:

— В День восьмого марта, дорогие женщины, разрешите передать вам от летчиков-фронтовиков самый высокий поднебесный привет и пожелать всем быстрее выздороветь.

Все захлопали в ладоши. Одна Ляна по-прежнему не знала, что ей делать.

— Привез я вам, женщины, фронтовой подарок. Вчера наш истребительный полк в воздушных боях сбил пятнадцать фашистских бомбардировщиков. Ну, а цветы, как положено в такой светлый праздник, извините, преподнесем вам после войны.

Ляна, пока он обращался ко всем, стояла в окружения женщин и не сводила с него глаз.

— Вот, товарищи женщины, судьба мне, что ли, такая выпала. Как встречусь с ней, — он показал рукой на Ляну, — так и приходится мне ее из окружения вызволять. — И он протискался к Талановой.

Ляна быстро оделась, и они ушли, провожаемые одобрительными взглядами.

Солнце ослепило Ляну, и она покачнулась. Самойлов поддержал ее. Она прищурилась и стала искать глазами что-то во дворе, а потом схватила за руку и потянула к забору, Там было затишно, тепло и стояла скамейка. Справа и слева от нее шли посадки сирени.

— Ты кого ищешь, Ляна?

Глаза ее просияли. Она показала рукой:

— Видишь молоденькую березку?

— Вижу, а что? — Самойлов смотрел на нее удивленными глазами.

— Когда ты меня привез сюда в госпиталь — помнишь? — шел снег. Мне так хотелось увидать что-нибудь живое. Я стала искать глазами и увидела среди сугробов эту березку, заваленную снегом. И мне стало легче, что я здесь лежу среди снегов не одна. После твоего последнего приезда я вскоре встала на ноги. И первое, что мне хотелось увидеть, — березку. Напрасно я ее искала. Ее нигде не было. Я подумала, что она погибла. И вот ты видишь — она стоит. И хотя у нее обломаны кое-где ветки, я верю, она выживет.

Березка как бы в подтверждение закачала под порывом ветра своими озябшими красноватыми ветвями в белых накрапках.

— Вскоре оденется березонька зелеными листочками, — продолжала мечтать Ляна. — Садись, — предложила она, — чего стоишь?

Самойлов обнял ее и сказал:

— И тогда я прилечу за тобой. Полетишь? — Он взял ее руки в свои широкие ладони с грубоватыми мозолями.

— Полечу.

— Ляна! А где мой подарок?

Она поняла. Самойлов спрашивал ее об обручальном кольце, которое, несмотря на ее протесты, он оставил ей.

— Отдала… — Она лукаво улыбнулась. — Я же тебе сказала тогда, что не люблю колец.

— Кому отдала?

— В фонд Красной Армии.

Самойлов не возмутился и не обиделся, а только сказал:

— Ну и правильно сделала! — Он поглядел на часы. — Давай прощаться, Ляна. Мне пора лететь… — И сразу лицо его стало грустным.

— Ты чего?

— Так…

Он пристально посмотрел ей в глаза и, притянув, поцеловал.

— Ляна, дай еще поцелую.

Она отстранилась.

— Не надо… Вот прилетишь — тогда…

— Ладно, не сердись. До свидания, Ляна…

И он пошел не оглядываясь.

В конце апреля генерал-лейтенанта Кипоренко срочно отозвали в Ставку верховного главнокомандующего. Перед отъездом он приезжал в дивизию Канашова, знакомился с оборонительными сооружениями, похвалил командный состав за создание самой прочной противотанковой обороны в армейской полосе.

Вскоре Канашов получил приказ нового командующего армией генерал-лейтенанта Шестакова провести в полосе обороны разведывательный поиск. Дивизия находилась в центре оборонительной полосы армии и с наступлением весны совершенствовала свои позиции. Канашов вызвал к себе командира полка майора Изнанкина и приказал организовать поиск.