Евгений Воеводин - Понедельник — пятница

Обычно в такие минуты собственное одиночество воспринимается особенно остро, но сейчас Ткачевым владело странное ощущение уже виденного. Как будто бы он уже проходил когда-то вот по такому парку, наполненному тихими голосами и приглушенным девичьим смехом, а потом с ним что-то случилось, но что именно — он не помнил. И теперь он занервничал, ускорил шаг — таким явственным стало предчувствие того, что должно вот-вот случиться. Встреча? С кем? Он никого не знал здесь, и его тоже никто не знал. Знакомиться на улице он не любил и не умел. Что за чепуха это предчувствие! Или мечта? Тогда совсем глупо. Просто меня так настроил парк, эти влюбленные, вот и все. Впрочем, вспомнил Ткачев, кажется, Лу Синь говорил: «Мечта — это не то, что существует, но и не то, чего не может быть».

С ним ничего не случилось, и предчувствие прошло. Он посидел на свободной скамейке, выкурил папиросу — а теперь пора домой. Он снова вышел на узкую улочку…

Она круто сворачивала, и Ткачев едва не сбил с ног ребенка. Тот стоял за углом и, приподнимаясь на цыпочки, приклеивал к стене какую-то бумажку. Мальчишка растерялся, дернулся, видимо хотел убежать, но понял, что бежать бесполезно, этот дядька все равно догонит его, — и прижался к стене.

Ткачев поглядел на бумажку. Ему пришлось нагнуться — в сумерках трудно было сразу увидеть, что там. Это был рисунок. Человек со страшной, размалеванной красками физиономией, растопыренными руками и ногами. В одной руке бутылка, в другой — палка. И подпись: «Это дядя Костя». Мальчишка стоял и сопел. Ткачев отвернулся от рисунка и провел ладонью по стриженой голове мальчишки.

— Вот оно что! — сказал Ткачев. — Пьет и бьет?

— Да, — тихо ответил мальчишка. — Я сейчас сорву.

Он потянулся к рисунку, но Ткачев остановил его. Не надо срывать. Пусть висит. Пойдем. Это кто такой — дядя Костя? Мальчишка объяснил: мамин брат, они живут у него. Голос у мальчишки был еще испуганный, он словно не верил, что ему не попало.

— Тебя как зовут?

— Ленька. — Он поглядел на Ткачева и уже радостно сказал: — А я вас знаю. Вы с большого камня рыбу ловите. Точно?

— Точно.

Ткачеву показалось, что он тоже узнал мальчишку. Это он показывал «поплавок». Или не он? Их там десятки плещутся, поди запомни…

— А что же твой отец?..

Он не договорил, осекся, сообразил, что не надо было спрашивать Леньку об отце, но мальчишка ответил: отца нет. Погиб на войне. Старший лейтенант. Под Берлином.

Они шли медленно, и Ткачев обнял Леньку за плечи. Мальчишка придвинулся и жался к его ноге. На заборе, начавшемся за домами, Ткачев увидел точно такой же рисунок, но сделал вид, что не заметил его. Третий рисунок был на столбе, в конце улицы.

— Ты где-то здесь живешь?

— Да.

— Увидит твой дядя эти рисунки — попадет тебе, Ленька.

— Пусть попадет, — ответил мальчишка, отворачиваясь. — Мне не страшно.

Но Ткачев знал, что ему страшно, очень страшно. Мальчишка даже содрогнулся, представив себе, что устроит дядя Костя, увидев эти рисунки.

— Идем, — сказал Ткачев. — Я провожу тебя до мой.

— Что вы! — сказал Ленька. — Дядя Костя и вас тоже…

— Ничего, — кивнул Ткачев. — Как-нибудь.

— Нет, — опять отвернулся Ленька. — Никак нельзя. Его сейчас и дома-то нет. Я лучше завтра к камню приду. — Он поглядел на Ткачева снизу вверх. — Честное слово, его нет дома. Он в ночную работает. А вы приезжий?

— Да, в отпуске.

— Я так и подумал.

— Почему?

— С камней только приезжие рыбу ловят. А наши за водопадом. Там голавли на булку берут — во! — Он развел руками, показывая, какие там берут голавли, и Ткачев невольно улыбнулся. — Не верите? Я сам видел.

— Ну, если сам видел, тогда другое дело. — Он все думал, проводить ему Леньку или парень не врет и дядьки действительно нет дома. — Знаешь, я все-таки провожу тебя. Так будет спокойней.

Ленька взял его руку двумя своими. Нет, ну пожалуйста, не надо. Лучше завтра у камня. Он просил настойчиво, и Ткачев согласился. Но когда он вернулся домой, на душе скребли кошки. Тетка заметила это сразу. Пришлось рассказать о встрече на улице.

— Наверное, Чеботаревой сын, — догадалась тетка. — Только отца у него не убили, а он их бросил. Не то что бросил… Лечился здесь, в госпитале, сошелся с Аннушкой, а у самого семья… Я-то Аннушку знаю, она в ателье работает. А брат ее на керамическом — механиком.

Ткачев сказал: жалко мальчишку. Тетка махнула рукой. Да что с этим Костькой сделаешь? Пьяница он пьяница и есть, а милиция в домашние дела не вмешивается. «Вмешается», — зло сказал Ткачев. Тетка опять махнула рукой. «Ты сюда отдыхать приехал, чего тебе по милициям-то ходить?» Ткачев не ответил и отправился спать. Лежал и долго не мог уснуть. Стоило закрыть глаза, как перед ними возникал рисунок — человек с бутылкой и палкой. «Это дядя Костя…»

Ленька ждал его на камне, один. Днем он выглядел иначе — или вчера, в сумерках, Ткачев не разглядел его как следует. Худющий, с большими печальными глазами, которые, казалось, занимали половину Ленькиного лица. Он обрадовался Ткачеву, хотя глаза все равно оставались печальными. «Так пойдем на водопад ловить голавлей? А это что у вас за книжка — интересная? А вы надолго приехали? А где вы работаете?» Ткачев отвечал: голавлей он ловить не пойдет, не умеет, для него и пескари хороши. Книжка не очень интересная. А отпуск у него сорок пять дней, потому что он — пограничник, офицер, а офицерам-пограничникам полагается такой большой отпуск. Тут Ленька недоверчиво покосился на Ткачева. Должно быть, в его представлении пограничники выглядели совсем не так. И конечно же, первое, о чем спросил снова, — это ловил ли он, Ткачев то есть, шпионов? Что ж, Ткачев не соврал ему, сказав — да, всякое бывало, но, сам понимаешь, дело это такое… Ленька кивнул. Он, конечно, понимает, что дело такое…

— Ну, как вчера — обошлось? — в свой черед спросил он у Леньки.

— Обошлось, — отвернулся тот. — Он с ночной ничего…

И только тогда, когда Ленька разделся, чтобы выкупаться, Ткачев увидел синяки на его руках и спине. Синяки уже сходили, они были зеленовато-желтого цвета, и опять Ткачева словно бы обожгло.

— Слушай, а что мать — не защищает тебя, что ли?

Он не ответил. Бросился в воду и поплыл, взмахивая длинными, тонкими руками. Доплыл до середины реки и крикнул оттуда:

— Он и ее тоже…

Потом они лежали на белом песке и Ткачев рассказывал Леньке о Ленинграде. Оказывается, Ленька не бывал нигде, только ездил в гости в деревню. Вот и все. Про метро он читал. Ткачев рассказывал ему, какой огромный порт в Ленинграде, и какие корабли приходят туда, и что везут. Даже слонов! Да, был случай, привезли слона, а как его выгружать прикажете? Кран, конечно, поднимет и слона, а вдруг это слону не понравится и он начнет брыкаться в воздухе? Пришлось дать ему снотворное, а там уж обвязали веревками и выгрузили, когда слон лег и начал похрапывать прямо на палубе…