Тамаз Чиладзе - Дворец Посейдона. Сборник

— Так я и сделаю! Решено!

Адам подошел к мальчику, погладил его ладонью по щеке и слегка повернул к себе:

— Нравится? — показал он на собаку.

Мальчик кивнул и спросил:

— Как ее зовут?

— Курша!

— Что за имя Курша?!

— А ты бы как ее назвал?

— Я? — Гага немного подумал. — Мурия.

— Ладно, с сегодняшнего дня пусть будет Мурия.

— Правда? — обрадовался ребенок. — Правда, дядя Адам?

— А откуда ты знаешь, как меня звать?

— Знаю, мне тетя Тина сказала, вы часто стоите возле нашего дома.

Адам так и застыл, не будучи в силах вымолвить ни слова.

— Я и то знаю, что вы строите мост и что вы самый сильный, — стрекотал мальчик.

— Дай-ка мне спички, — сказал Мамия Адаму. Спички у него были, просто он хотел замять возникшую неловкость.

— На, — Адам протянул ему спички, потом рассеянно провел рукой по лицу и тихим голосом очень утомленного человека спросил:

— Ты пойдешь ко мне?

— Пойду! — тотчас отозвался Гага.

— Тогда пошли!

— Адам? — Мамия положил руку ему на плечо.

— Одну минуточку! — эти слова принадлежали тому типу, который прежде спал на скамье, а теперь сидел, не сводя с них глаз. О его существовании Мамия давно забыл.

— Одну минуточку! — человек предостерегающе поднял руку.

— А это еще кто? — спросил Адам.

Мамия пожал плечами.

— Я птичка! — сказал мужчина и улыбнулся совсем по-дружески.

— Кто?

— Птичка. А вы — крокодил!

— Он что, того? — Адам взглянул на Мамию.

— Неужели вы не слыхали, что существует такая малюсенькая птичка, которая выщипывает из зубов крокодила кусочки мяса, застрявшие там, и этим живет.

— Ну и что? — нетерпеливо спросил Адам.

— И крокодил ей никакого вреда не причиняет, — человек безмятежно улыбался, — о, как велика природа! — Мужчина возвел глаза к небу и повторил: — Как мудра!

— Чего тебе надо? — Адам совсем близко подошел к мужчине. — Не понимаю, чего ты хочешь?

Мужчина быстро вскочил и заслонил лицо рукой, словно Адам намеревался его ударить. Адам растерялся и не знал, что делать дальше.

— Пойдем, — позвал его Мамия, — пошли!

— Одну минуточку! — мужчина отвел руку от лица.

— Тебе, видно, делать нечего! — сказал Адам резко.

— Вы абсолютно правы, у меня уйма времени.

— Скажи, наконец, что тебе надо? — спокойным тоном спросил Мамия и одновременно потянул Адама за рукав: — Идем!

— Разумеется, я никого не выдам, — сказал мужчина, — если мне достанется кусочек мяса…

— Да, но кого ты можешь выдать?

— Хи-хи-хи-хи, — захихикал мужчина.

Смешок был грязный, словно непристойный рисунок на стене. Мужчина прикрывал рот рукой, как бы стыдясь своего смеха. Адам вышел из себя, вцепился мужчине в плечо и сильно его встряхнул. Тот вскочил на скамейку, жалобно съежился и плаксиво заныл:

— Бьете меня, да, бьете? Меня же еще бьют!

— Оставь его, — сказал Мамия Адаму, — он на самом деле сумасшедший!

— Тогда будем говорить спокойно, — сказал мужчина и спрыгнул со скамейки, — и мы прекрасно поймем друг друга. Надеюсь, вы не считаете меня старикашкой, мне всего лишь тридцать, — он провел рукой по поредевшим волосам и опять улыбнулся им по-приятельски.

— Говори, что тебе надо, говори! — Адам постепенно приходил в ярость.

Мамия чувствовал, что еще немного — и Адам выбросит этого типа в окно, как мяч.

— Брось, Адам, пойдем, — сказал он, — мало ли проходимцев!

— Возможно, — подхватил мужчина. — Вполне возможно, что я негодяй, но выслушайте меня. Только не драться, — и он с улыбкой погрозил пальцем Адаму: — Я ведь все понимаю, а вы думаете, что я ангел, слетевший с неба? Нет!

— Говори, говори! — сказал ему невозмутимо Мамия. Невозмутимо он говорил ради Адама, а так он и сам был раздражен до крайности. Но Адам мог не сдержаться.

— Я все слышал, — начал мужчина, развалившись на скамейке, — у вас, кажется, сигареты недурственные…

Мамия протянул ему сигарету.

— Спасибо, — сказал мужчина и посмотрел на Адама: — Садитесь, почему вы стоите?

Адам не ответил. Он тоже вынул сигарету и закурил.

— Вы хотите похитить этого мальчика! — выпалил мужчина.

— Что?

— Да, да, это именно так… Ничего не поделаешь… Все бывает в жизни. Это не страшно.

— Что ты несешь! — закричал Адам.

— Как хотите называйте это дело, но это есть факт похищения ребенка! Но только, — тут мужчина снова поднял руку, — не бойтесь, все слабости человека мне понятны. Мы сумеем поладить!

Адам повернулся и взял Гагу за руку.

— Идем!

— Знаешь, что я тебе скажу? — Мамия шагнул к мужчине.

Тот встал, вежливо кивнул головой и сказал:

— Меня Вахтангом зовут, но вы можете называть меня просто Вахи!

Мамия махнул рукой и пошел догонять Адама.

— Теперь пеняйте на себя! — крикнул вслед ему мужчина. — Отныне у меня руки развязаны!

Когда они вышли со станции, Мамия остановил Адама:

— Ты что, серьезно берешь мальчика?

Адам повернулся к Гаге:

— Ты пойдешь со мной?

— Пойду!

— Ну вот и пошли, — успокоенно проговорил Адам, — всего, Мамия!

— До свидания!

Мамия остался один. Он раскрыл зонт и побрел к дому.

На порядочном расстоянии от станции, у лесосклада, в тупике стояли три вагона, выкрашенные в ярко-красный цвет. В этих вагонах жили строители.

Адам и Гага поднялись в вагон. Здесь во всю длину стояли железные койки. А в самом конце вагона, возле железной времянки, за столом двое рабочих играли в домино. Они так кричали, словно ехали на грохочущем мотоцикле. Увидев Адама, они встали, но Адам рукой показал им, чтоб они сидели. Они продолжали играть, но кричать перестали.

Мальчик оглядел вагон. Стены были оклеены плакатами и вырезками из журналов.

— Вон космонавты! — сказал мальчик, указав на пеструю стену.

— Да, — ответил Адам и сел на койку. — Садись, — сказал он мальчику.

Мальчик присел рядом и сложил руки на коленях. Затем, спохватившись, торопливо сдернул с головы шапку.

— Вот здесь я живу, — проговорил Адам, — тебе нравится?

Мальчик кивнул.

— Есть хочешь? — спросил Адам.

— Нет.

— Ты не стесняйся!

— Нет, я правда не хочу.

«Что делать, — думал Адам, — кажется, я опять что-то напутал. Вот заварил кашу! А с другой стороны, как я должен был поступить? Ребенок бежал, а я его забрал; почему он должен думать, что он бездомный, никому не нужный! Но Тина!.. Что скажет Тина? Я не знал, что мальчик был ее приемным сыном! Честное слово, не знал. Почему он сбежал от них? А вот я возьму его и выращу как родного сына. Все равно одна койка свободна. Потом повезу его в Тбилиси, а почему бы и нет? Каждый поступил бы так на моем месте, и Мамия поступил бы так, несмотря на то, что у него дети, он тоже взял бы его к себе. А у меня нет детей. Вот он и будет моим сыном, будет называть меня отцом. Хотя это и не обязательно: если не хочет, пусть не называет. Но почему это именно их приемыш, люди непременно будут болтать, что я умышленно его увел. Пусть говорят! Ее муж не смог удержать родной дочери, и она сбежала. Очень хорошо, что сбежала. И этот тоже сбежал…»