Тамаз Чиладзе - Дворец Посейдона. Сборник

Папуна выходил из гастронома в пальто нараспашку. Обеими руками он обнимал бутылки шампанского и спешил к машине, стоявшей у самого тротуара и, по всей видимости, ожидавшей его.

— Папуна, — окликнул его Заза.

— О, Заза, поехали ко мне! — лицо у Папуны так и сияло.

Шофер открыл ему дверцу. Папуна бросил бутылки на заднее сиденье и повернулся к Зазе:

— Поехали?

— Что случилось, чему ты так радуешься?

— Заза, я счастлив, ты понимаешь, счастлив!

— Да?

— Ты помнишь того парня?

— Которого?

— Садись, расскажу по дороге.

— Я не могу, скажи, какого парня?

— Который провожал Лейлу.

— Ну?

— Сейчас он у нас!

— Что-о?

— Он у нас. Поехали, Заза! Если бы ты знал, как я счастлив!

Заза решительно ничего не понимал.

— Постой, — сказал он, — как же так?

— Такси ждет, — сказал Папуна, — едем, я все расскажу тебе по дороге.

— Ладно, я доеду до площади, — Зазе очень хотелось узнать, что случилось.

— Черт с тобой, поехали!

Они сели в машину. Папуна хлопнул рукой Зазу по колену:

— Помнишь? Я же тебе рассказывал!

— Помню…

— И вот сегодня я возвращался домой… Вхожу в переднюю, а дверь в комнату приоткрыта. Слышу — разговор, узнаю его голос. Я чуть не упал… Понимаешь?

Он что-то хотел сказать, но, видно, не нашел подходящего слова.

— Понимаю, — сказал Заза нетерпеливо.

— Так вот, я тихонько подхожу к двери. Знаю, знаю, что некрасиво, но… — Папуна поднял вверх обе руки: — Что делать! — он смущенно улыбнулся. — Грешен!

— Дальше! — торопил Заза.

— Дальше… Ты не можешь себе представить. Ну-ка, угадай, что я услышал?

— Понятия не имею.

— Ну, так и быть… Я услышал голос Лейлы, голос Лейлы! — с такой радостью воскликнул Папуна, словно Лейла до того момента была немой.

— Потом?

— Что потом? Да… слышу я голос Лейлы…

— Об этом ты уже говорил.

— И ты знаешь, о чем она беседовала с этим парнем?

Папуна с улыбкой вглядывался в лицо Зазы: угадает он или нет.

— Не знаю!

— Обо мне! Обо мне! Представляешь, о моих картинах! Восхваляла их до небес. Я не знал, что мои работы так ей нравятся. Я же дикарь, варвар, едва не ворвался и не убил ее. Думаю, войду, брошусь перед пей на колени и попрошу прощения. Скажу ей, что я самая, самая некультурная свинья! Ведь правда же, я свинья? Скажи, ну разве не свинья?

Он смотрел на Зазу такими глазами, что Заза был вынужден сказать ему, что он и впрямь свинья.

— Я же хотел ее убить! — Папуна громко рассмеялся, гордо и беззаботно, смехом счастливого человека.

— А сейчас что ты намерен делать? — спросил Заза.

— Я выскочил, купил шампанского, ведь он гость все-таки…

— Остановите! — сказал Заза шоферу.

— Ну поедем, Заза, не ломайся!

— Нет, спасибо, Папуна!

— Не забывай нас, — крикнул ему Папуна, — захаживай, Лейла будет очень рада!

Для жителей маленького городка местом развлечения служит вокзал. Если где-то гуляют в парках, на улицах, здесь все заменяет станция.

Закончив свои дела, молодежь обычно устремляется к вокзалу. И не только молодежь. Если те, кто помоложе, разгуливают по платформе, то люди пожилые, солидные усаживаются на скамейку, выкрашенную зеленой краской, перед зданием вокзала или собираются у пивного ларька и беседуют. Здесь всегда бывает свежее пиво. Бочку с пивом выкатывают из вагона, продавец тут же открывает ее, ставит насос — и готово: пожалуйте, пейте свежее пиво. Сию минуту открыл бочку!

Девушки и парни прогуливаются отдельно: девушки в обнимку друг с дружкой, парни чинно, группами. Поравнявшись с девушками, парни со смехом кинут им словцо-другое; у девушек на лицах — полнейшее равнодушно. Они даже не смотрят в сторону ребят. Иногда они дружно расхохочутся, словно стая птиц вспорхнет. От этого смеха парни деревенеют, каждый думает: в чем дело? Уж не надо мной ли смеются?

Девушки похожи на заговорщиков. Когда поезд останавливается, они продолжают гулять и почти не глядят в его сторону. Даже непонятно, для чего они вышли на перрон?

Парни — напротив: долго смотрят на состав. Поезд всегда полон тайн. Он может увезти тебя далеко, и ты очутишься совсем в другом городе. С поезда сходят пассажиры. Одни бегут к пивному ларьку, другие прохаживаются по перрону, разминая ноги. Если с поезда сходит красивый парень, девушки поворачиваются как по команде в его сторону.

Так вот почему выходят они к поезду! Но нет, они так же равнодушно проходят мимо незнакомца, хотя тот нечаянный поворот все же не остается незамеченным местными ребятами. Лучше уж этому приезжему парню поспешить в вагон, хватит с него и того…

— Чего?

— Да того, что он едет в поезде!

Со станции ползут в городок всякие новости и сплетни. Весь город знает о том, кто уехал или к кому приехали гости. На перроне всегда полно людей. Но только в хорошую погоду. Впрочем, некоторые приходят сюда и в дождь, по привычке, купят газету, постоят в зале ожидания. Если заметят приезжего, тут же выяснят, кто он и по какому делу прибыл. Мамия приходит на станцию почти каждый день. После уроков он направляется прямо сюда. Раскрывает свой зонт и стоит.

На этой станции поезда останавливаются часто, но очень редко кто-нибудь приезжает.

Вдруг Мамия увидел Торнике. Он даже не узнал его сперва, до такой степени не ожидал увидеть здесь.

Торнике только что сошел с поезда. Он был в дорогом черном пальто, с дорогим черным портфелем. Очутившись на перроне, он вынул из кармана берет, надел его, поднял воротник пальто и направился прямо к Мамии, потому что Мамия стоял у самого выхода. Когда он подошел ближе, Мамия окончательно убедился, что это Торнике. Он часто встречал его в Тбилиси. Ведь Заза и Торнике учились в одном классе! Он и потом приходил к ним. Прежде чем окликнуть Торнике, он сложил зонтик: постеснялся предстать перед столичным жителем с зонтом:

— Торнике!

Торнике остановился, посмотрел на Мамию, любезно улыбнулся, но, видно, не узнал его.

— Здравствуй, Торнике!

Торнике не растерялся, подошел к Мамии вплотную и пожал ему руку:

— Здравствуйте, как поживаете? Простите, я спешу!

Он повернулся, направился к выходу и обернулся еще раз с улыбкой.

Мамия так и застыл на месте.

— Торнике?!

Торнике остановился, потом повернулся и подошел к Мамии:

— Простите…

Улыбка не сходила с его лица.

— Не узнаешь? — спросил его Мамия.

— Как же, как же!

— Я Мамия, брат Зазы!

— Что ты говоришь? Мамия! — Торнике всучил Мамии портфель, обеими руками схватил его за плечи и затряс. — Мамия!

После этого он взял у него свой портфель обратно.

Мамия никак не ждал от товарища Зазы, что тот схватит его за плечи и так фамильярно затрясет. Друзья брата разговаривали с ним всегда почтительно, Мамия был старше, а впрочем, теперь они уже сами стали мужчинами. Напрасно ты обиделся, Мамия!