Георгий Марчик - Субботним вечером в кругу друзей

— Здравствуйте! Рад вас видеть, — приветливо сказал Алексей. — Я не спрашиваю, как дела, у вас и так все на лице написано.

— Неужели? — рассмеялась Галя. Ей захотелось быть великодушной, сказать что-нибудь приятное этому смешному странному человеку. — Вы всегда один, — кокетливо сказала она. — Хроническое одиночество вредно. Вам следует жениться.

— Ничего, я привык, — сказал Алексей, внимательно глядя в лицо Гале. — Одиночество — это недуг души, а не физическое состояние. Излечиться от него трудно. Я достал одну очень хорошую книгу. Хотите почитать? — предложил он, показывая книгу.

— Она есть у меня в библиотеке, — смеясь ответила Галя. — Хотите, я запишу вас? У нас отличный фонд.

— Спасибо. Не стоит. Я пользуюсь городской библиотекой.

— Все-равно, заходите как-нибудь. — Это был поистине королевский жест. Алексей был признан в правах близкого знакомого.

Он кивнул:

— Всенепременно!

Они распрощались. Галя, как школьница размахивая сумкой, направилась к своему дому. У нее была причина для прекрасного настроения. Сегодня Олег Павлович обещал выделить ей однокомнатную квартиру в санаторном доме-новостройке. И тогда она будет вольной птицей — ни от кого не зависеть, жить, как ей нравится. Так, с озорной улыбкой, и влетела в квартиру, обхватила тетю за талию, закружила в вальсе.

— Что с тобой, деточка? — спросила тетя, остановившись. — Ты не в себе от радости. Мы с Володей уже заметили: с тобой творится что-то неладное. Уж не влюбилась ли?!

— Мне обещают квартиру, тетя, — выпалила Галя. — Однокомнатную. В доме-новостройке. — Она стояла, опустив руки и скромно потупив глаза, лишь вздрагивали от смеха губы. Она была счастлива и не замечала ничего вокруг. Так нередко радость мешает нам трезво взглянуть на мир и правильно оценить свое место и роль в нем.

— Ой-ей-ей! Так быстро? — Тетя с сомнением покачала головой. — Здесь что-то не то, Галочка. У нас получить жилье труднее, чем в Москве. Ты уверена, что все правильно? Так, как надо?! Как положено?! Ведь там есть своя очередь… Люди ждут ее годами…

Владимир Давидович не сказал ни слова, но так и уставился на Галю, словно сердито вопрошал: «Что все это значит?!»

Галя смутилась, готова была расплакаться. А она-то ждала расспросов, ликования.

— Ну что вы, тетя! — с досадой воскликнула она. — Всегда во всем сомневаетесь. Все настроение мне испортили. — Она ушла в свою комнатку и, уткнувшись носом в подушку, выплакала свою обиду. У нее словно бы открылись глаза — то-то с каждым днем Владимир Давидович становился все холоднее и сдержанней, уже почти не обращался к ней. Неужели понял, чем вызвана перемена в ее поведении и настроении? Впрочем, догадаться нетрудно. Иногда поздно приходит, и от нее пахнет вином. Ну и что?! Она взрослый, самостоятельный человек — и имеет право поступать так, как сочтет нужным.

Больше на тему о квартире не говорили, и все-таки неприятный осадок остался. Словно в чем-то ее заподозрили, бросили тень на ее порядочность.

При первом же случае Галя расспросила Олега Павловича — действительно ли она имеет право получить квартиру вне очереди. Он ласково-снисходительно потрепал ее по щеке.

— Конечно, имеешь. Не думай ни о чем, малышка. Это моя забота. Неужели я, человек, столько сделавший для санатория, для строительства этого дома, не могу решить вопроса о выделении одной маленькой квартиры своему сотруднику. Да если бы не я, дом еще и не начали бы строить. Все это прекрасно знают. — Он помолчал, выразительно посмотрел на нее и добавил: — Но будем вдвойне осторожны, Галочка, чтобы никто не узнал о наших отношениях. Иначе, сама понимаешь…

— Нет, я так не хочу, — заупрямилась Галя. — Или на общих основаниях, или никак. Я хочу жить спокойно, прямо смотреть людям в глаза.

— Ну хорошо, — нетерпеливо сказал Олег Павлович. — Если что-то будет не так, ты откажешься. Но клянусь всеми богами, ты получишь эту квартиру…

Санаторий жил своей жизнью. Вернее, он жил двумя жизнями. Одной — беззаботной, строго упорядоченной — жили отдыхающие, второй — напряженной, скрытой от посторонних глаз — сотрудники санатория. Каждый день в коллективе возникали десятки мелких и крупных проблем, они тут же разрешались — иногда легко и просто, иногда болезненно, со слезами, скандалами, но все как-то устраивалось — и отдыхающие могли вовремя с аппетитом поесть, получить свои процедуры, развлечься. То, что делается «за кулисами», их не касалось и не интересовало. В коллективе санатория, как и в каждом другом коллективе, были свои, тоже скрытые от посторонних глаз, отношения, своя иерархия, свои традиции и порядки, свои радости и огорчения.

Олег Павлович прилагал массу усилий, чтобы санаторий работал как можно лучше. Он вникал буквально во все: в деятельность пищеблоков, качество обслуживания отдыхающих, санитарное состояние спальных и лечебных корпусов, использование медицинской аппаратуры, организацию туристских походов, поездок, культурно-массовой работы…

Он выбивал современное оборудование, составлял графики, методички, проводил семинары, ревизии, проверки по жалобам отдыхающих и просто контрольные проверки. Он был неутомим, тормошил других и не давал послабления себе. Однако далеко не все проходило удачно — Олег Павлович нервничал, срывался, кричал. Гале нравилась его неукротимая энергия, энтузиазм, преданность делу, хотя несколько беспокоила излишняя горячность и даже нервозность. Она пыталась остудить его пыл то шутливой репликой, а то и всерьез..

— Ну чего ты так волнуешься по каждому пустяку? — однажды заметила она. — Увидел лужу и устроил целый скандал.

— Так ведь лужа не где-нибудь, а в продовольственном складе, — объяснил он. — Как ты не понимаешь? Три дня назад я распорядился устранить течь в трубе. И до сих пор не сделали. Потрясающее равнодушие! Откроют кран — не закроют, включают электричество, а выключить забудут. На кухне используют непригодные противни. Сколько раз говорил — замените. Да-да, обязательно сделаем. И все по-старому. Котлеты подгорают, получаются сухими. Пока по башке не ударишь — не пошевелятся. Знаешь, почему на кухне нет технологических карт? Чтобы можно было готовить пищу с нарушением технологии. Рис у них комками, морковь не пассерована.

Он бурно радовался, когда ему удалось выбить экспортные ингаляторы. Старые давно надо было заменить. Олег Павлович ездил в терсовет, еще куда-то, хлопотал. Наконец ингаляторы прислали.

— Суди сама, — говорил он Гале, — казалось, все просто. Вышли приборы из строя, напиши заявку, и тебе пришлют новые. Ан нет, сколько пришлось побегать, поволноваться. Когда мы научимся работать? Все приходится брать с боем, за все платить кровью, нервами.