Владимир Чекменев - Оторвановские новости

Семен шагнул к Никите, сжимая кулаки.

— Брехунов выгораживаешь? А родного брата винишь…

Никита выпятил грудь и тоже сжал кулаки.

— Да, виню. Потому что хреновничаешь. Любого готов сожрать.

— И сожру, если надо будет! Не то, что ты… За себя постоять не можешь. Так и сдохнешь дурачком.

Никита схватил брата за грудки.

— Ах ты… в деда мать! Ты… ты… хорош гусь…

На них затрещала одежда..

Из дома выбежала Анисья, за ней Лариса и Сергей. Все кинулись к дерущимся. Батюня шел за водой. Услышав шум, он бросил пустые ведра и коромысло, устремился к Моториным. В палисаднике собралась большая толпа. Мужчины с трудом разняли братьев.

А через неделю в областной газете появилась поправка к сообщению о дорогой находке в Харитоновом колодце: была указана фамилия, имя, отчество нашедшего клад.

Никита Моторин очень редко получал письма. А когда получал, распечатывать их не торопился. Сначала он несколько раз читал обратный адрес, потом ощупывал конверт, стараясь угадать, сколько в нем листов, клал письмо на подоконник и предполагал, о чем оно должно ему поведать. Иногда угадывал, чаще — нет. Особенно любил Никита письма без обратного адреса. Загадочные они. В таких случаях он прикидывал в уме, от кого должно быть письмо, мысленно перебирал всю свою родню, знакомых и, когда приходил к выводу, что ни один из них письмо написать не должен, начинал волноваться. От кого же оно? Не от сибирячки ли?.. Он брал конверт, рассматривал его на солнечном свете, стараясь узнать, знакомый почерк или нет. Почерк разобрать было невозможно. Не терпелось распечатать письмо, но Никита нарочито небрежно бросал его на стол, слегка дрожащими пальцами вытаскивал из пачки папиросу, закуривал и, походив в раздумье взад-вперед, быстро разрывал конверт с твердым убеждением, что письмо от сибирячки. Но всегда ошибался.

Сегодня Моторину долго гадать не пришлось. Сегодня он получил почтовую открытку. Глянул на обратный адрес, нахмурился. Из милиции… Что такое? Повернул открытку другой стороной. Предлагали явиться через два дня к следователю Горшенину. Зачем это?

Никита сунул повестку в карман брюк, вошел в кухню, сел за стол, задумался. Появилась Анисья, то о том спросит, то о сем — мешает думать. Моторин прошел в комнату, там Лариса с ребятишками — смех, шум, тоже спокойно не поразмышляешь. Во второй комнате Сергей, он только что помылся после работы и лежал на диване с книгой в руках. Никита посидел на стуле, начал ходить по комнате, то и дело нащупывая в кармане Повестку. Через несколько минут он заметил, что Сергей не читает, а с интересом наблюдает за ним. Сейчас начнутся вопросы… Моторин взял со стула фуражку и вышел из дома, поспешил в сад.

Тут ему никто не помешает, думай сколько хочешь. И Никита думал, переходя от яблони к яблоне, от вишни к смородине… Изредка он разводил руками и вполголоса произносил некоторые слова. Из-за чего же вызывают в милицию? Из-за драки с Семеном? Неужели брат заявил? Не может быть. Ведь драка была обоюдной, могут обоим приварить… Тут что-то другое. Но что? За драку с Батюней Никита отсидел пятнадцать суток. А может, не досидел? Может, ошиблись и раньше времени выпустили? Моторин посчитал по пальцам. Нет, все правильно, не подкопаются. А вдруг хватились: мало дали! Решили добавить… Проморгали, нечего теперь… После дождя шубу не выворачивают… Вовремя надо было… Батюня давно все простил Никите и в любое время готов подтвердить это где угодно. Моторин напряг память. Было когда или нет, чтобы кому-нибудь добавляли после отсидки? Не слыхал… Не делают, наверно, так.

Но без причины вызывать не будут. За что же могут потянуть Никиту к ответу? За частушки с картинками? Так он уже давно не пел в клубе… Вообще-то, не очень давно… Но последний раз будто не особенно загибал. Правда, без частушек не обошлось, но все они даже не намекательные. Как там?.. Чудно! Когда выпивши, так и лезут куплеты в голову, а сейчас не скоро заманишь.

Ну и что? Ничего такого нет. Вполне цензурно. А второй куплет? Тоже про пожелых людей.

Да, этот куплет, конешно, покрепче… Но и в нем ничего такого. Старше она, выше своего старика, слух у нее уже не тот, вот он и сбегал за лестницей, чтобы шумнуть что-нибудь на ухо. Ничего не поделаешь, возраст. А еще что пел Никита?.. Про поросенка!

Тут тоже ничего особенного. Был парень на базаре, подвыпил, вот и попал впросак. Выпивши, кого хочешь поцелуешь… Да нечего тут думать! Безобидные частушки! Вряд ли из-за них будут вызывать в милицию. Моторин остановился, продолжая перебирать в памяти свои поступки, опять заходил по саду. Однажды вечером в переулке он бревнышко взял… дубовое. Мужики возили лес для колхоза и потеряли, не заметили, как оно упало… Или поленились поднимать. А Никита наткнулся на потерянное бревнышко и поднял. Принес к сараю — весь в мыле, черт знает как и допер. Неужели Семен видал? Неужели сообщил об этом в милицию? Ведь мелочь… Оно и бревнышко-то так себе, сучковатое, кривое, настоящий горбыль. Не урони его мужики напротив огорода Никиты, он сроду не поднял бы.

Вроде больше никаких грехов за Никитой не водится. Можно подытожить. Драка с Батюней — отпадает. Частушки— отпадают. Драка с Семеном — тоже. Остается бревнышко… Черт бы его украл! Никогда ничего не поднимал, а это как нарошно. И зачем взял? Все равно валяется у сарая. Надо себя обезопасить…

Моторин поспешил в правление колхоза. Председатель был еще там. Никита вошел в кабинет и заговорил:

— На днях мужики дубовый горбыль уронили напротив моего огорода. Ну я… перетащил его на свою территорию, чтобы не присвоил кто. Хотел сразу сказать тебе об этом, да закружился в этой сбруйной, забыл. А теперь вспомнил. Надо организовать перевозку горбыля на колхозный двор. Нечего ему у меня лежать, и так куры весь усидели…

Подшивалов поднял глаза на Моторина.

— Слушай, Христофорыч… Ты думаешь, у меня есть время твоим усиженным горбылем заниматься?

— Так ведь коснется дело… скажут: украл Никита бревнышко. А оно только место занимает, спотыкаемся об него.

Председатель встал.

— Изруби горбыль на дрова. И больше чтобы я не слышал о нем.

— Ну, раз приказываешь, — пожал плечами Никита. — Придется изрубить. Только не забудь, что я не самовольно. А то ведь языки без костей, из мухи слона раздуют. Поднимешь палочку, а скажут: строительное бревно.