Валентин Иванов-Леонов - Копья народа

— Обучай вот их всему, а они вместо благодарности тебя же прирежут!

— Кому нравится работать под плетью бесплатно за анголар в день?

— Анголар? — раздраженно сказал поселенец. — А еда? Да ты знаешь, что за каждого контрактадо мне пришлось дать чиновнику департамента туземных дел взятку в десять раз больше, чем я плачу рабочему за полгода? Если вас не бить, вы и этот анголар не оправдаете.

Поселенец встал, позвал с улицы солдата и ушел.

Жозе усмехнулся. Этот доброволец еще доказывает ему свою правоту, считает себя незаслуженно обиженным! А что бы сказал туг, если бы он, Жозе, пришел к нему в Португалию, захватил бы его землю и заставил его, туга, работать из-под палки на себя? Он бы тоже, как сейчас африканцы, поднял восстание.

Солдат, вызванный поселенцем, уселся на бревно и принялся чистить автомат, не глядя на пленного.

Старейшина поправил тонким огонек коптилки. Руки его до самых локтей страшно распухли.

— Что у тебя с руками? — спросил Жозе. Он подумал, что старик мог бы освободить его ночью.

— Ой, брат, бараматола [16] Бараматола — небольшая деревянная ракетка с отверстиями. которой бьют в наказание. . Двести ударов. Начальник округа приказал послать двадцать рабочих для компании «Катонаж», а у нас одни старики да дети. Все молодые — на плантациях и в партизанах. Собрал только одиннадцать человек, даже семилетних отправил. Да простят меня предки за это. И вот двести ударов.

Жозе покосился на солдата: судя по светлой, незагорелой коже он недавно прибыл в страну и едва ли знал язык киконго [17] Киконго — язык народа баконго. .

— У парашютистов есть приказ, — сказал Жозе, — сжечь все деревни в восставших районах. А жителей перестрелять. Уходи, пока не поздно, в лес и другим скажи!

— Куда же идти, брат? А наши поля, а маниока?

— Мертвым маниока не нужна.

Старик растерянно осмотрелся, вздохнул.

— Разрежь ночью мои веревки, — сказал Жозе, не меняя голоса, — вместе уйдем.

— Они перебьют мою семью.

— Семья тоже уйдет. В лесу места много. Разрежешь?

Старик взглянул на парашютиста и промолчал.

Ночью Жозе долго ждал. В хижине горела коптилка. Солдат и колонист спали, накрывшись плащами. Жозе слышал их ровное дыхание. Он тщетно пытался развязаться.

Придет старик или нет?

Послышались осторожные шаги. Полог двери приоткрылся. В проеме показалось искаженное страхом лицо старика. Африканец на четвереньках пополз к пленнику, припадая к земле при каждом шорохе. Жозе следил за ним. Вот она, свобода. Лес рядом! Старик добрался до пленного и, метнув взгляд на спящих, полоснул ножом по натянутой веревке. Веревка глухо лопнула.

Проснулся парашютист. Пробормотав что-то, он приподнялся на локте и, заслонив ладонью пламя коптилки, осмотрелся. С необычайным проворством старик шмыгнул к двери и исчез. Парашютист вскочил, разбудил поселенца, и оба бросились в темноту. Жозе отчаянно старался развязаться. Он раскачивался всем корпусом, натягивая веревки. Они постепенно слабели — еще немного усилий, и он сможет встать. Но португальцы вернулись, с проклятьями вновь прикрутили его к столбу.

За ночь руки и ноги Жозе затекли, и, когда утром его развязали, он едва мог стоять.

На поле, грохоча мотором, опустился вертолет американского производства. Связанного Жозе отвели в кабину.

В круглое окно он видел, как солдаты вытаскивали из жилищ стариков, женщин, детей, загоняли их в хижину собраний. Старейшина в разорванной на груди рубахе плакал и показывал офицеру нательный крест. Но тот нетерпеливо оттолкнул старика…

Потом поселенец, который ночью охранял Жозе, остановился у входа в хижину, спокойно проверил автомат и, хищно прищурившись, дал несколько очередей по африканцам.

Жозе скрипел зубами в бессильной ярости. Дикие люди! Их сердца не знают жалости!

Около пятнадцати парашютистов, громко переговариваясь, влезли в машину. Вертолет зарокотал, плавно поднялся над крытыми травой хижинами, замер над домом собраний. Небольшая бомба скользнула вниз, покачивая оперением. Хижина вспыхнула. Яркое маслянистое пламя разбрасывало горящий напалм на соседние постройки. Черный дым косо поднимался в небо. Огонь охватывал деревню.

Вертолет, басовито напевая свою однообразную песню, пошел на запад, к океану.

Внизу, на дороге, превращенной дождями в реку жидкой красной грязи, показалась толпа беженцев с узлами на головах: люди спасались от зверств португальцев.

Через час сели на небольшом аэродроме в саванне.

В маленьком домике у Жозе сняли отпечатки пальцев, и солдат отвел его в опутанную колючей проволокой клетку, сооруженную для пленных под открытым небом.

Арестованные хмуро оглядели Жозе. Их было около десяти. Одни из них сидели неподвижно, мертвыми глазами смотрели перед собой. Другие нервно ходили. Африканец, раненный в грудь, уставясь в небо, читал молитвы.

Человек с умными, грустными глазами пригласил Жозе сесть возле него. Жозе никогда не встречал таких ученых ангольцев. Педро Феликс учился в университете за границей, был поэтом и автором манифеста «Свободу народу», хотя и служил простым клерком в конторе марганцевой компании в Луанде. Все это уже было известно полиции. Парашютисты схватили его в деревне Бао-Нуту, когда Педро Феликс пробирался с женой в партизанский отряд. Жену убили сразу.

— Бедные мои дети, — проговорил Педро. — Совсем крохотные, остались в Луанде у знакомых.

— Бежать надо, — сказал Жозе.

— А как? — Педро кивнул на автоматчика у клетки.

— Только с аэродрома вырваться, а там — в траву.

В полдень Жозе вызвали на допрос к майору. Майор — немолодой узкоплечий португалец с острым, как мачете, лицом — читал какую-то бумагу, не глядя на пленного.

Двое парашютистов, приставив к спине Жозе широкую доску, стали привязывать его к ней. Жозе чувствовал, как холодная волна страха поднимается в груди. Он оглядел комнату. Грязный пол — в темных пятнах крови. В углу — глубокая лохань с водой.

Майор поднял колючие глаза. На мгновение в них появилось что-то живое, когда он увидел богатырскую фигуру пленного.

— Ну, белый человек знает все. Ты Жозе Дестино. — Он показал Жозе его документ и вдруг рявкнул: —Где находится база твоего отряда?

Привязанный к доске, Жозе стоял между двумя португальцами. Страх его прошел, возвратилось спокойствие. Они не знают об оружии. Только бы уйти живым из камеры! Он начал словесный бой.

— В лесах Сьерра-да-Гамбы, — Жозе назвал Освобожденный район. — Жозе может провести вас туда.

— Хочешь удрать? Мы и без тебя знаем, что в том районе полно террористов. Кто из туземных рабочих на нефтеперегонном заводе в Луанде связан с тобой? Ты ведь там работал? — Он развернул список, взял ручку. — У нас есть донесения от Секулу.