Николай Строковский - Тайгастрой [издание 1957 года]

— Здорово!

— А километрах в тридцати — там еще в войну с германцем вел разведку какой-то знаменитый профессор: задание ему было от сибирских акционеров; только дело не вышло, и акционеры бросились к другому пласту. Так они шарахались, пока ветерок из Питера в семнадцатом не выдул их отсюда... При Колчаке, правда, снова что-то крутили, сверлили, только недолго. Тут такое богатство, что не сосчитать.

Встреча с кузнецом Хромых вызвала у Журбы новые мысли. Он вернулся в колхоз. Пияков стоял на крыльце. Заметив Журбу, председатель глянул на него, как на незнакомого человека, и продолжал стоять с невозмутимым видом.

«Ладно. Поеду в район. Там прояснится», — решил Журба, идя на площадку: она находилась километрах в семи от селения. Солнце высоко стояло над головой, но на открытом месте, близ реки, не чувствовалось той изнуряющей тело духоты, которая томила в селении. Безграничный пустырь раскинулся на десятки километров между Тагайкой и горами, покрытыми до половины лесом. Изумрудная трава, разукрашенная донником, астрагалом и ромашкой, дышала привольем. Пахло медом. Прозрачный воздух дрожал над раскаленными камнями и потрескавшейся оголенной землей, струился, и, когда через него Журба смотрел вдаль, предметы виделись искаженными, как в кривом зеркале.

Группу Журба нашел на берегу Тагайки. Пашка с рейкой перебегал с места на место, а Абаканов, стоя возле теодолита, учил Женю и Яшку Яковкина брать отсчеты. Голубой платочек туго стягивал Женину голову, девушка вспыхнула при приближении Журбы и потом, как ни старалась, не могла скрыть своего смущения.

— Учимся без отрыва от производства! — заявил Абаканов.

— Получается?

— Кое-что получается.

— Давайте осмотрим площадку, — предложил он Абаканову.

— Дел до вечера!

— Все равно, это нужно. Я не могу ехать в райком, не познакомившись с площадкой.

— Хорошо. Оставляю вас, Женечка, в качестве ассистента. Проработайте все сначала. Ясно? И на практике с каждым в отдельности.

— Вот граница съемки, — сказал Абаканов, остановившись с Журбой возле свежевыструганного колышка, на котором химическим карандашом было выведено: «МЗ, угол №4». — Одна линия перед нами, вторая — вон там, третья у подошвы горы, четвертая — у Тагайки. Это наши обоснования.

— Пойдемте к остальным углам.

— Транспорт номер одиннадцать... — сказал Абаканов и показал на ноги.

— Нам с вами не привыкать!

Пока ходили от колышка к колышку, забитых Абакановым еще в первый его приезд сюда, весной, Журба рассказал о встрече с Пияковым, о настроении колхозников, о кузнеце Хромых.

— Странная позиция, — заметил Абаканов о Пинкове. — В прошлый наш приезд он был полюбезнее.

Они ходили по площадке, и высокая трава красила яркой зеленью сапоги.

Солнце, еще недавно стоявшее над головой, круто повернуло к закату, время прошло незаметно: площадка была так велика, что обход ее утомил даже Абаканова и Журбу. Сели отдохнуть. От реки веяло прохладой, хотелось ни о чем не думать, и они лежали несколько минут, но дум не отогнать было, как не отогнать и тревоги, шедшей по следам.

Искупавшись в холодной Тагайке, обсушились на солнце и пошли в сторону будущего соцгорода. Наступал час мягкого света, в котором много красных лучей, лишенных слепящей яркости. Крутой берег Тагайки обнажал каменные пласты, выступавшие кое-где далеко над водой, образуя своды. Абаканов на ходу отбивал молотком образцы и укладывал в рюкзак, висевший на плече.

— Сколько времени понадобится на изыскания? — спросил Журба.

— Смотря, что будем делать. Сроки зависят еще и от того, сколько нам пришлют сюда техников, буровых мастеров, сколько рабочих удастся нанять на месте.

— Придется, сами видите, произвести съемку площадки, берега Тагайки, вон той низинки, которая меня беспокоит, площадки под соцгород. Надо провести изыскания трассы для железной дороги. Это возьму на себя. Потом поедем к анненским коксующимся углям, к залежам шантесских руд. Сколько это отсюда?

— До угля километров тридцать, до руд — около сотни, немногим более.

— Домашнее дело!

— Домашнее, — согласился Абаканов, — так ведь некого послать на самостоятельную работу.

Журба задумался.

— Давайте посоветуемся, — сказал Журба. — Нас двое коммунистов, мы даже не можем здесь пока что организовать партгруппу... Вот здорово! — Журба как бы открыл это только сейчас.— Но все равно. Давайте проведем партсобрание. И не за столом в кабинете секретаря партийного комитета строительства, а на пустыре, на ногах.

Это предложение понравилось Абаканову.

— Итак: слушали... постановили... Сами докладчики и слушатели... Сами постановляем и выполняем...

Они принялись обсуждать создавшееся положение. Абаканов рассчитывал подготовить Женю и Яшу Яковкина к геодезической съемке, сделать из них в несколько дней геодезистов-практиков; группу геологов скомплектовать из десятника Сухих и Коровкиных.

— Подучу их, я разбираюсь в геологической работе, — сказал Абаканов. — Привлечем местных рабочих, думаю, что после визита к секретарю райкома партии Пинков пойдет на уступки.

Все это в устах Абаканова хотя и звучало обнадеживающе, но не уменьшало ни забот, ни тревоги. Журба задумался.

Абаканов... Да, это был свой человек, неутомимый, работящий, и Журба поверил своему знанию людей, выработанному за годы работы в армии, в органах ГПУ, чутью, которое порой заменяет годы знакомства.

И он протянул руку Абаканову, сжал ее крепким, мужским пожатием.

Абаканов понял настроение Журбы и ответил ему тем же.

Они шли по пустырю, двое, и партсобрание продолжалось.

— Интересно, близко ли здесь лежит верховодка. Нет ли просадочных грунтов, лессовых макропористых суглинков? Эти вопросы придется решить в первые дни. Твое мнение, Абаканов?

— Просадочные грунты и меня беспокоят. Начнем ставить домны, а они — на перекос...

— Не только домны!

— Не только. Займемся, Журба, ты об этом не беспокойся, я уже думал. Расстараться вот надо людей, нашу группу подучу, Женя — в перспективе техник-геодезист, Яшку подтяну, за Сухих примусь, у него кое-какие знания есть, я сегодня установил. Поезжай завтра же к Чотышу, без людей мы не обойдемся. Конечно, по положению, забота о комплектовании лежит на мне, но тут нам считаться не приходится. Чертову уйму скважин надо пробурить, заложить шурфы.

— Нет, завтра не поеду. Не солидно: чуть явились, и сразу с жалобами. Как беспомощные дети. Повоюем сами. Теперь вот что, Абаканов, как думаешь: не переселить ли группу на площадку? Разобьем на первое время палатки, а дальше построим какую-нибудь контору с общежитием. Дело ведь не на месяц. Чего зря бить ноги?

— Согласен. Изыскатели к роскоши не привыкли, хотя, кажется, никто так не ценит удобств, как изыскатель!