Алексей Платонов - Броневые отвалы
- Название:Броневые отвалы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ГИЗ
- Год:1924
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Платонов - Броневые отвалы краткое содержание
Родился в 1900 г. в с. Розадей Сызранского района Куйбышевской обл. Сын сельского пастуха, он рано покинул дом и с 14 лет начал работать. Плавал матросом по Волге, потом стал штурвальным на буксирных судах нефтефлота. Как и его сверстники, воевал в годы гражданской войны. Учился на рабфаке Московского университета. Окончив Литературно-художественный институт имени Брюсова, работал в газете «Гудок». Состоял членом литературных групп «Молодая гвардия» и «Перевал», затем — РОПКП (Российское общество пролетарско-колхозных писателей).
Публиковался в печатных изданиях Воронежа, Петрограда, Москвы. С начала 20-х годов П. А. Романов печатался под псевдонимом Алексей Платонов. Он — автор газетных очерков, стихов, рассказов, сборников «Броневые отвалы» (1924), «Макар, карающая рука» (1930), «Сплав. Очерки и рассказы» (1932).
В начале июля 1941 г. П. А. Романов-Платонов через ССП записался в Московское народное ополчение, 8-я Краснопресненская ДНО. Рядовой (стрелок) 3-й роты, позднее известной как «писательская рота». Пропал без вести в октябре 1941 г. в районе г. Ельня.
Имя его увековечено на Мемориальной доске московским писателям, погибшим на фронте (Москва, ЦДЛ).
Рассказ «Броневой отвал» был опубликован в 1924 г. в сборнике № 2 литературной группы «Перевал».
[При создании файла сохранена орфография и пунктуация публикации.]
Броневые отвалы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
А молодой писатель тем временем учится в Институте красной профессуры, преподает художественную литературу в вузе и очень часто появляется в бараках Метростроя, где хорошо его знают, ждут его слова.
Верно определил журнал «Красная новь» одну особенность Платонова: «Автор отходит от анкетного метода характеристики действующих лиц. Герой Платонова, закрепленный в восприятии читателя несколькими характерными, портретными мазками, раскрывается главным образом в действии».
Будучи членом Союза писателей, Платонов выступал со статьями в журнале «Детская литература», постоянно давал очерки в многотиражную газету метростроевцев, а незадолго до войны, с которой ему не суждено было вернуться, вновь обратился к хорошо ему знакомой теме гражданской войны. В последнем своем рассказе он ярко нарисовал образы Ворошилова и Буденного.
Этот рассказ (под названием «Находка») был принят журналом «Молодая гвардия» в 1941 г., но в печати не появился: в августе журнал перестал выходить. Рукопись вернули Платонову, уже находившемуся на фронте…
Пороховые погреба. Рассказ. М., 1923;
Золото генерала Кручилова. [Очерк]. — «Пламя». 1929, № 3–4;
Шагами миллионов. [Очерк]. — «Пламя», 1929, № 8; Повесть о любви Порфирия Квелякова. — «Пламя», 1929, № 18;
Макар — карающая рука. Повести и рассказы. М., 1930; Сплав. Очерки и рассказы. М.—Л., 1932;
Разрушение Овечкина. Москвичи. [Рассказы]. М., 1933.
Гроссман Б. [Рецензия на кн.: А. Платонов. Макар — карающая рука. — «Новый мир», 1931, № 1.
[1] Строка, оборванная пулей. Московские писатели, павшие на фронтах Великой Отечественной войны. М., «Моск. рабочий», 1976. с. 492–496.
Алексей Платонов
Броневые отвалы
(Рассказ)
В деревне — где и родилась — Аришу светиком звали. За характер добротный. В клин никому не вставала. Служить была рада. И пустяковое дело, а глядь — человек улыбнется и легко ему станет. Легкости тоже на свете — не горы, песочинки малые.
Отец к большому готовил. Жениха с деньгою высматривал. Наметил сына старинного друга — Андрюшу Панова.
В германскую отца угнали. Брата за ним. Осталась радость, Андрюша. Голубилась. С глаз не скидала. Мать Андрея в начале войны померла. Дом без бабы шатается. Ходила к ним помогать по хозяйству.
Только Андрюшин отец с глупой ли старости, или от жалости к кровному — наговорной от знахарки мази:
— Грудь, сыночек, помажь. Не заберут. Не всем на войну.
Стало сердце стуками разными. Дали отсрочку.
— Ты, Андрюха, не бойсь. Недели не минет — пройдет.
Но за неделей — другая. Месяц. Хирел.
Грудь завалилась. В кашель, в ознобы. — Сгас, ни доктора, ни молебны. Мясоедом похоронили.
— Осталась, светик, одна, — плакался старый, — на красной горке бы свадебку. Убил сыночка, убил.
Аришу как подломало. Вступила жалость в башку. К бабкам кинулась. С ними по бобылям. К больным. Постирать. Посиделкой.
Вечерами доткнется домой — мать не наплачется:
— Ты бы, Ариша, на улицу. Хоронишь ты молодость. Девки с парнями. Подь.
Ариша после Андрюшки ни на кого б не глядела. Но на сиделках не мокла. В смехе — колокол. В пляске — ветряк. Через костры любила махать. В горелки тоже любила.
У парней слюнки канатом. Надо бы: девка топор. Глазом метнет — парнюга с сердцем не справится. Только парни-то — слякоть. Отсрочники. Иль недомерки.
А дома хуже да хуже. Словно облаком застит. Хозяйство без мужиков — конь некованный. Старик Андрея своим не управится. На два дома спины не уложишь. Пошло богатство дымком.
Отец Ариши без вести пропал. Брат вернулся домой в революцию. Большевиком. Винтовку привез. Глухарей из винтовки стрелял. В комбеде стал председателем.
Чрезвычайный налог, повинности разные чуть не один раскладал. Другие боялись.
Однако телят и коней кулаковых от Степана приняли. Работать стали после разгрома усадьбы. На генерала Кручилова большую злобу питали. Усадьба к тому же богатая. Повесили обществом. Вперед язык гвоздем к подбородку прибили. Ругаться, сволочь, любил.
Усадьбу в щепки. Кирпич из погреба выбрали. Годится печки лепить.
Степан хотя верховодил — рук к добру не прикладывал. Хотел трубу самоварную, было, да посмотрел — прогоревшая — плюнул.
И Степана побили. На охоте поймали. Из своего же комитета ребята. Побили и пригрозили:
— Рук не прикладывал… Небось, не выдашь коли. На трубу поплевал, а золото де генеральское?..
— Его поди с пуд…
— Убьем, подлюга!
Сослуживец по фронту старший унтер Козлов жостко добавил:
— И вообче — ни тебе в комитете старшим. Как ты был до войны буржувазом. Теперь-от глиной к лаптям.
Степан с побоев покашливать стал. Пол в кровавой харкотине. Стелит как пятаками. И была Арише, сестре, революция — кашлем Степановым.
Его ушли из комбеда.
Заверховодил Козлов.
На Степана налоги:
— Укрыться думаешь, жога? Отдай золото в обчую. — Вынь…
…Сила в пыль, в ветерок. Потоньшали ломти на столе. Щи забыли о мясе.
К тому же была революция не только кашлем Степановым. О царе мужики позабыли. Тонули избы в реках самогонных. Звенели улицы гамом гармоник. Туго ржали поля.
Да влетела негаданно гайным галопом в Сырью Музгу опричина царская. Тряхнула голову сырье-музгицам. Пели «Боже царя»… Служили молебны.
Повесили белые на церковных воротах Степана. По доносу. Козлов доносил:
— Всю округу на генерала Кручилова поднял. Сколько золота ухоронил. В большевиках.
Сначала пытали:
— Простим как повинишься.
— Дай, Кирей, ему крест. Приложись и золото на стол — отпустим.
Приложиться Степан приложился:
— Кресту перечить не смею. А золото рад бы, да нет. Не брал. С коленки не выскребешь.
Отец Кирей поморщился-было, что на церковных воротах, да во-время смолк.
Козлова белые старостой.
Мать Аришину в погреб.
Аришу к вахмистру:
— Золото где схоронили?
До вечера мучил. А вечером:
— Ладно, золото к чорту. Дороже золота девка. Не девка — угар.
У девки — окроме угара, рука каленою сталью. По морде смазала вахмистра.
Кучеряжиться будешь — к брату парой впрягу. Найдется место и матери.
И повесил бы. Только сдалась. Медком на губы стекла. А когда после горьких засосов по-офицерски приладился, чтобы до главного — сбрую тайную вахмистра цепкой ладонью… Да так хватанула.
Крякнул и захрапел.
Додушила за горло.
Махнула через окно. К дому тихо ползком. К погребу. В избе гармоника. Дым колуном. Дух угарной попойки. Бабье.
Руки в дрожь. Еле справилась с кольцами. Веревка путалась в пальцах. Крепкая, не разогнешь. Вынула щиколду.
Мать очнулась не сразу. Долго не узнавала Аришу. Думала снова мучители. Полчаса как ушли. Не пощадили старухи.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: